«Я надеюсь создать себе сенаторскую репутацию, – писал Трумэн жене, – хотя если проживу достаточно долго, то успею сделать так, чтобы мечты о больших заработках вышли из моды. Но тебе придется многое вынести, если я это сделаю, потому что я не стану продавать влияние и вполне готов к тому, что меня будут проклинать, если буду действовать правильно»[23].
Возможно, сегодня – с нашими обширными (хотя и недостаточными) законами о финансировании избирательных кампаний и другими формами соблюдения законодательства – все это кажется довольно незначительным. Из-за того, что коррупция воспринимается очевидно отрицательным и постыдным делом, легко не заметить, насколько примечательной и исключительной была честная политическая жизнь Трумэна: одно дело – пытаться держать руки чистыми, другое – ухитряться делать это в среде воров.
Возможно, вы не понимаете, почему важно, что президент настойчив в желании самостоятельно оплачивать почтовые расходы за письма, которые посылает своей сестре: «Потому что они личные. В них не было ничего официального». Но в том-то и дело. Вы либо принадлежите к тем людям, кто проводит подобные этические линии, либо нет. Вы либо уважаете этот кодекс, либо нет.
Что убедило Рузвельта выбрать Трумэна кандидатом в вице-президенты? Именно эта честность и построенная на ней репутация? Или Рузвельт выбрал его потому, что тот не представлял особой угрозы? Мы знаем лишь, что в апреле 1945 года Рузвельт скончался от инсульта во время отдыха в Уорм-Спрингс (Джорджия), и внезапно обычный человек стал президентом[24].
Хотя ранее ни искушение деньгами, ни соблазны славы никак не отразились на его характере, вполне простительно было предположить, что это сделает абсолютная власть. Однако и она не повлияла на самодисциплину Трумэна. До вступления в должность он был пунктуальным человеком. Это прививалось еще в школе, где от учеников требовалось, согласно правилам, «проявлять пунктуальность; быть послушными по духу; последовательными в действиях; прилежными в учебе; вежливыми и уважительными в манерах». Но и теперь, когда он стал президентом и все его безропотно бы дожидались, опоздание представлялось для него немыслимым делом. Один из его сотрудников объяснял: «Если он, уходя на ланч, говорил, что вернется в 14:00, то непременно возвращался не в 14:05 и не в 13:15, а именно в 14:00».