– Я считаю, что у каждого человека свой путь. Кому-то дано быть учёным, кому-то – космонавтом, а кто-то стал артистом. Мы все дополняем наше общество. Каждый является неотъемлемой его частью. Нельзя считать «лишними», например, художников или других проводников искусства, то же самое и с…
– А что насчёт бездомных? Обездоленных? Как они способствуют росту нашего общества? – Дарси перебила меня. Снова.
– Их можно привлекать к труду, общественным работам. Так будет выгодно для всех.
– Но будем честны, большинство из них, увидев такую возможность, продолжили бы лежать на своих картонках, напиваться или приставать к обычным людям. Как Вы считаете, можно ли их сравнить с теми же крысами из нашего первого вопроса?
– Нет, нельзя. Какая ни была бы их доля, они всё равно – люди.
– Но у них так много сходств с крысами: обитают в бедных и грязных условиях, питаются чем придётся, могут переносить различные болезни и прочее.
Мне стало не по себе. Поселилось в груди ощущение, что меня подготавливают к более серьёзным вопросам, не несущим в себе ничего хорошего.
– Но они же люди…
– Но всё же! А что, если мы сможем сделать из них что-то великое! Подарить им возможность изменить свою жизнь до неузнаваемости! Забыть о нищете и паразитизме! Стать лучшей версией себя – лучшей версией Человека!…
Меня немного пугала искренняя воодушевлённость Дарси и её сильная вера в то, что говорит. Но я не знал, как реагировать на это.
– Но как можно помочь им? Разве здесь не исследовательская Станция, а благотворительная?
– Мы можем привлечь их в наши исследования, Джон.
– Брать у них кровь или другие образцы?
– Думайте глубже, думайте шире! Их бесполезное существование перестанет быть таковым!
Теперь я точно почувствовал небольшой страх и мурашки, пробежавшие по коже.
– Вы хотите сказать об экспериментах на людях? – Обеспокоенно и негромко довелось мне спросить.
– Совершенно верно, Джон. Мы с Вами дошли до точки невозврата. Скажите мне, если вы пожертвовали десятью тысячами кошек ради создания совершенного лекарства, то что насчёт хотя бы тысячи жизней обычных, никому не нужных бездомных?
Я боюсь даже отвечать на такой вопрос! Мои моральные принципы переплелись с мыслями о Станции и этой работе.
– Это чересчур. – После сказанного сердце забилось очень сильно.
– Но вы спасёте миллионы! Миллиарды людей навсегда внесут Вас в историю человечества, а о той тысяче неизвестных попрошаек никто и не вспомнит.