Предположим, что субъект (понимаемый здесь всегда как Я, неотделимо принадлежащее каждому cogito, как чистый субъект) является теоретическим субъектом в указанном смысле – чем он бывает лишь периодически. В таком случае он будет «объективирующим» в специфическом смысле этого слова: схватывать и полагать в качестве сущего (в модусе значимости доксической интенции бытия) объектность соответствующего смысла, а затем определять её в экспликативных синтезах, возможно, в предикативно-сужденческих.
Однако эта объектность уже сознательно конституирована до данных теоретических актов – посредством определённых интенциональных переживаний, но отнюдь не всех, которые можно выделить в чистом субъекте как относящиеся к этой объектности. Иными словами, их соотнесённость с объектом не означает, что фокус специфической интенции, управляющей всеми теоретическими актами, проходит сквозь них; скорее, он проходит лишь через те переживания, которые являются смыслообразующими или определяющими для теоретически схватываемого объекта как такового.
Остальные переживания (например, эмоциональные или переживания особого рода) действительно переживаются; как интенциональные, они также конституируют – но новые объектные слои для данного объекта, в отношении которых субъект не находится в теоретической установке. Следовательно, они не конституируют теоретически полагаемый и сужденчески определяемый объект как таковой (или не участвуют в его определении в теоретической функции). Лишь благодаря сдвигу теоретического взгляда, изменению теоретического интереса, они выходят из фазы дотеоретической конституции в теоретическую: новые смысловые слои входят в рамки теоретического смысла, и новый объект (то есть объект, интендированный в новом, более собственном смысле) становится предметом схватывания и теоретического определения в новых теоретических актах.
При этом тотальная интенция сознания существенно изменяется, а акты, ответственные за придание иных смыслов, также претерпевают феноменологическую модификацию. Насколько это необходимо, видно из того, что даже теоретические акты, посредством которых чистый субъект относится к данной объектности, ограниченной конститутивным смыслом (например, к объекту природы), – независимо от того, выступают ли они как субъективирующие, атрибутирующие, собирающие, релятивизирующие и прочие акты, – одновременно выполняют и конститутивную функцию. Таким образом, конституируются «категориальные» объектности (в строго определённом смысле – объектности мышления), которые, однако, сами становятся теоретическими объектами лишь тогда, когда теоретический субъект интенционально направляет свой схватывающий взгляд на эти новые объектности (например, на положения дел, совокупности и т. д.) и совершает новые акты, полагающие их в их бытии и определяющие теоретически – то есть акты субъекта, предиката и т. д. более высокого уровня.