– Куда едем? – спрашиваю радостным голосом, будто я уже свободна.
– Сиди и молчи. Куда надо, туда и приедем.
– Ты всегда так груб с женщинами?
– Да.
– Я бы хотела на какой-нибудь местный рынок. – всматриваюсь в окна машины. – Фрукты хочу. – вру. Я хочу туда, где большое скопление людей. Там, где я смогу обратиться за помощью и мне помогут. Он один ничего не сможет сделать против толпы. Только бы послушал. Только бы повезло снова.
– Нет. Какой ещё рынок? Там толпы народу! Что у тебя за желания странные?!
– Какие есть. – пожимаю плечами.
Мы ехали молча. Он даже не смотрел на меня. Был четко сосредоточен на дороге, крепко держал руль и не произнёс ни слова. Я тоже не была настроена на милое общение, я пыталась запоминать местность, всматривалась в таблички и указатели, чтобы понять, как далеко я от отеля, в котором жила с подругами. Возможно, мне посчастливится наткнуться на пункт полиции, и тогда мне точно помогут. Слежу внимательно за всем происходящим, но машина не останавливается. Едем и едет дальше.
– Как тебя зовут? – первая решаюсь прервать глубокое молчание. Мужчина кидает на меня взгляд через зеркало. Тяжёлый, хмурый взгляд. Снова становится не по себе. От него так и веет этой грубостью, неким мужланством, я бы сказала.
«А что такого? Это просто вопрос. Как мне к нему обращаться?!»
– Бахир. – звучит из его уст.
Вот так. Коротко и ясно. Его стиль общения.
– Спасибо. – спокойно и осторожно произношу я, наблюдая за ним сзади.
Бахир кинул резкий взгляд с прищуром через зеркало, сначала сканировал меня минуту, а затем убрал взгляд.
– За что?! – слышу хрипловатый тембр.
– За лекарства. Исхак ведь не в курсе, так? Это твоя инициатива?
Снова молчание и взгляд исподлобья. Я уже и не надеялась на какой-то ответ, Бахир не многословен.
Но он ответил.
– Будешь много болтать, останешься и без них. – снова угрозы.
Отворачиваюсь к окну, нет смысла устанавливать контакт с тем, кто угрожает тебе через слово. Сосредоточусь на том, чтобы ускользнуть в удобный момент.
Не успеваю ничего возразить, машина останавливается. Двигатель глохнет, а Бахир поворачивается ко мне. Встречаюсь с его пронзительным холодным взглядом.
Может ли взгляд быть настолько глубоким, пронзающим, словно он смотрит не на мои глаза, а прямо внутрь, до самого нутра. Его брови хмурятся, рот кривится в недовольной гримасе, словно он сам не рад, что приходиться быть моей охраной.