«Ты…»
Артем резко встал, опрокинув стул. Все взгляды устремились на него.
– Артем? Что случилось? – спросила одна из тетушек, испуганно хлопая ресницами.
Он заставил себя посмотреть в угол. Там была просто тень. Глубокая, но обычная. Часы тикали ровно. Шепот стих. Только ледяной холодок еще висел в воздухе, да сердце бешено колотилось о ребра.
– Ничего… – он поправил стул, голос звучал хрипло и неестественно громко. – Просто… вспомнил. Дядя Миша. Вон его кресло пустое стоит.
Все закивали с понимающей, горестной миной. Артем налил себе еще коньяку, рука слегка дрожала. Почти реальность. Это было хуже любого явного призрака. Это было ощущение, что ткань мира вот-вот порвется, и из-под нее глянет что-то невыразимо древнее и чуждое. И запах… ладана смешался с чем-то новым. Сладковато-приторным. Как гниющие яблоки. Или разлагающаяся плоть под полом старого дома.
Он пил. Гнал прочь видения, шепот, холод. Топил страх, который сжимал горло ледяными пальцами. Пытался заглушить голос внутри, который нашептывал: Он умер не просто так. Сердечный приступ? В его-то кабинете? Ты знаешь, Артем. Ты всегда знал, что этот город хранит не только архивы.
Поминки закончились в серых, ранних сумерках. Артем остался ночевать в доме дяди. Спать он лег на старом диване в гостиной, рядом с книжными шкафами, доверху набитыми папками и коробками с экспонатами. Воздух был густым от пыли и тишины. Он допил остатки коньяка из горлышка, ощущая, как алкогольный туман наконец окутывает мозг, делая его вязким и невосприимчивым. Сознание поплыло. Тени в углах перестали шевелиться. Шепот стен растворился в звоне в ушах. Он провалился в тяжелый, безсоновный сон, где образы дяди Миши, Анны и той ночи на Сортировочной смешивались в кровавый калейдоскоп.
Утро пришло с похоронным звоном колоколов с ближайшей, недавно отреставрированной церкви. Звон был тусклым, приглушенным сыростью. Артем проснулся с чугунной головой и сухостью во рту. Встал, кое-как умылся ледяной водой из кухонного крана. На улице моросил противный, мелкий дождь, превращающий пыль на тротуарах в серую жижу. Он вышел купить сигарет и хоть что-то перехватить перед церемонией.
Убогий киоск «Союзпечать» на углу. Запах сырой бумаги, дешевого табака и влажной штукатурки. Артем протянул деньги за пачку «Примы» и местную газетенку «Зареченский Вестник» – по привычке, оставшейся со времен работы. Механически развернул газету, пока продавщица искала сдачу.