«Вот видите?» – Шульц показал на карту, на которой был отмечен сектор перед траншеей «Гранит». «Здесь, в районе старого фермерского дома. Вернее, того, что от него осталось. Помехи начались примерно неделю назад, сразу после того, как в тот район упала… штуковина».
«Штуковина?» – насторожился Клаус.
«Не то снаряд необычный, не то метеорит, – пожал плечами Шульц. – Упал ночью, без обычного свиста. Глухой удар, яркая вспышка. Утром обнаружили воронку, а в ней… ну, обломки. Но странные. Не похожие на наши или французские снаряды. Темные, тяжеленные, будто камень, но с металлическим отливом. Мы собрали образцы, отправили в тыл. Помехи начались как раз после этого. И концентрируются вокруг той воронки».
Клаус смотрел на бешено пляшущие стрелки своего прибора. Помехи были чудовищной силы. И они имели… структуру. Не случайный шум, а сложную, пульсирующую волну, которую прибор едва мог уловить. Это было нечто принципиально новое. Его азарт рос, заглушая страх от близких разрывов.
«Мне нужно туда», – сказал он твердо. «К этой воронке. Там источник помех».
«Вы с ума сошли, обер-лейтенант?! – воскликнул Шульц. – Там сейчас чистилище! Артобстрел! Ничейная земля!»
«Именно поэтому, капитан, – ответил Клаус, настраивая прибор. – Пока они бьют по нашим позициям, огонь на нейтралке слабее. У меня есть небольшое окно. И это критически важно». Он посмотрел на Вебера. «Фельдфебель, вам знаком путь?»
Вебер мрачно кивнул. «Знаком. Но это самоубийство».
«Это приказ», – холодно сказал Клаус, чувствуя, как адреналин смешивается с научной одержимостью. Разгадка была так близка. Что-то важное, фундаментальное. Он это чувствовал костями.
Капитан Шульц вздохнул, потер лицо. «Черт с вами. Вебер, сопроводите обер-лейтенанта. И постарайтесь вернуться живыми. Хотя бы одного из вас». Он крикнул связисту: «Дайте им сигнальные ракеты! И скажите первому взводу – прикрыть выход!»
Через пять минут Клаус и Вебер вылезли из траншеи через узкую саперную лазейку, замаскированную обломками бревна и колючей проволокой. Они оказались на открытом пространстве, изрытом воронками, усеянном трупами людей и лошадей, обломками техники, проволочными заграждениями. Воздух звенел от пролетающих пуль и осколков. Земля вздрагивала от близких разрывов. Смрад был невыносим – смесь гнили, пороха и химикатов.