Прошла неделя. Его тревога нарастала. Он пошёл по привычке в кафе у угла, где они иногда пили кофе после сеанса, и спросил у бармена, не видел ли он её.
– Ту блондинку? – Бармен нахмурился. – Нет, давно уже не заходила. Слушай, странно… кто-то недавно спрашивал про неё. Из полиции.
Карлос почувствовал, как в груди что-то опустилось. Полиция? Почему?
Бармен, вытирая стакан, бросил вскользь:
– Они сказали, что она не вернулась домой и никто не знает, где она. Соседка подала заявление. Странное дело.
Странное? Нет. Оно казалось ужасающе знакомым.
Вернувшись в мастерскую, он сел перед холстом с её портретом. Глаза, губы, складка ключиц – всё было слишком живым. Почти настоящим. Он провёл пальцами по холсту – поверхность была сухой, но в воздухе что-то подрагивало, словно энергия не закончила свою работу. В тот момент он подумал, почти с ужасом: а что, если она действительно здесь? Внутри?
Он встал, подошёл к окну. Дождь начинался где-то в глубине улицы Лавиния, но ещё не добрался до их дома. Воздух был натянут, как перед бурей.
На следующий день к нему пришли. Не в форме – двое мужчин в пальто. Один был худой, с глазами, которые не моргали. Другой – плотный, с лицом мясника.
– Сеньор Карлос Альберти? – сказал первый, заглянув в мастерскую.
– Да. Что случилось? – он попытался звучать спокойно.
– Мы из полиции. Хотели бы задать вам пару вопросов о Монике Ленте. Нам сказали, что вы были последним, кто её видел.
Карлос пропустил их внутрь. Мастерская вдруг показалась слишком тесной. Холсты – слишком многозначительными. Портрет Моники – слишком откровенным.
– Она позировала мне, – сказал он. – Пять сеансов. Потом не пришла. Я не знаю, куда она делась. Честно.
– Она когда-нибудь говорила о проблемах? Беспокойствах? Была нервной?
– Немного… но не больше других. Никаких особых признаков. Просто… просто странно, что она исчезла. Очень странно.
Плотный мужчина подошёл к холсту и наклонился.
– Это она?
– Да.
– Очень… точная работа. Почти фотография.
Карлос промолчал. Его руки вспотели. Он чувствовал, как что-то внутри него съёживается. Он не был виноват. Он точно не был. Но всё в нём кричало, что это не совпадение.
Они ушли, пообещав «держать его в курсе». Он закрыл дверь и рухнул на кушетку. Свет начал угасать, в воздухе появилась зловещая плотность. Казалось, сама мастерская следит за ним.