– Ещё полчаса, – сказал он уверенно. – Потом прояснится.
Дядя Хироши удивлённо поднял брови.
– Откуда знаешь?
– Просто чувствую.
Рыбак покачал головой и пошёл дальше. Рин с восхищением посмотрела на брата.
– Ты правда умеешь предсказывать погоду?
– Не знаю, – честно ответил Сора. – Просто иногда кажется, что понимаю, что хочет сказать небо.
Они продолжили путь домой, а дождь действительно начал стихать. Тучи расходились, показывая клочки голубого неба, а солнце пробивалось сквозь разрывы, создавая удивительную игру света и тени.
Их дом стоял на небольшом холме, окружённый садом, где росли овощи и фруктовые деревья. Мать выращивала помидоры, огурцы, зелень для стола. Отец работал в порту, помогая рыбакам ремонтировать сети и лодки. Жизнь семьи была простой и размеренной, подчинённой ритмам природы.
Мать встретила их на пороге с полотенцами.
– Совсем промокли, – сказала она, обтирая детей. – Переодевайтесь быстрее, а то простудитесь.
Сора переоделся в сухую одежду и сел у окна, наблюдая, как дождь окончательно прекращается. Капли ещё стекали с крыш, но небо уже светлело, а где-то вдали показалась радуга. Он следил за её яркими полосами, пока она не растворилась в воздухе.
– Иди есть, – позвала мать. – Приготовила твоё любимое.
За обеденным столом собралась вся семья. Отец рассказывал о работе, мать – о домашних делах, Рин – о своих открытиях в саду. Сора молчал, но не от скуки, а от переполнявшего его внутреннего покоя. Он был счастлив просто быть здесь, среди родных людей, в доме, который пах дождём и теплом.
После обеда он вышел в сад, где всё сверкало от влаги. Листья блестели, как покрытые лаком, трава была сочной и яркой, а воздух наполнен свежестью. Сора медленно обошёл все дорожки, рассматривая, как дождь преобразил привычный пейзаж. Каждое растение казалось обновлённым, омытым, готовым к новому росту.
Вечером вся семья собралась в гостиной. Отец читал газету, мать вышивала, Рин играла с куклами. Сора сидел у окна и слушал, как за стеклом капают последние капли. Остров засыпал под мерный шум воды, и в этом звуке была вся его жизнь – древняя, неторопливая, мудрая.
Шёпот доносящихся из кухни голосов стал частью фона, привычной музыкой конца дня. Воздух в доме носил на себе тяжесть прошедших дождём часов, а стены будто впитывали сырость, нависавшую почти постоянно над Якусимой. Тонкие окна с запотевшими рамами отсекали от комнаты остатки сумерек, и лампа дрожала светлым овалом над низким столом, где Сора склонился над потрёпанной книжкой о редких насекомых острова. Занозистые страницы цепляли пальцы – запах бумаги, в которой сберегли не только чужие знания, но и отпечатки дождливых вечеров ушедших поколений.