В конечном счете, эта книга – о Поиске. Но не о поиске окончательной Истины, которая успокоит ум и даст все ответы. А о поиске как о способе жить, как о самом процессе, который и есть цель. Герой этой книги, начав свой путь с клятвы найти свою Пери, в конце концов понимает, что она – не конечная точка маршрута. Она – в каждом повороте дороги, в каждом найденном осколке смысла, в каждой встрече, будь то с хасидским ребе, китайским мудрецом, офицером ФСБ или мертвой кошкой. Она – в самом дыхании Эльбруса, в его ледяной любви, дарующей трезвость души. Она – в неуловимом «сокровенном свете» Лао-цзы, мерцающем между полюсами силы и слабости, бытия и небытия.
Эта книга – об остановке. О той точке тишины, где поиск исчерпывает себя, и в опустевшем пространстве сознания вдруг проступает след искомого. О том, как важно вовремя разувериться в своей вере, а потом – разувериться и в своем разуверении, чтобы остаться один на один с безмолвной, невыразимой Реальностью. О том, как важно, переплывая реку жизни, по совету Чапаева, забыть о берегах и стать самим потоком.
Это приглашение выйти за пределы квадрата своего ума, сломать привычные рамки и взглянуть на мир из точки, где Восток встречается с Западом, где святой встречается с шутом, а Бог, возможно, просто отпускает хорошую шутку, ожидая, поймем ли мы ее.
Если вы готовы к такому путешествию, если не боитесь вопросов, на которые нет ответов, если вас манит не столько гавань, сколько само плавание по безбрежному океану духа, – тогда смело открывайте эту книгу. Она не даст вам покоя, но, возможно, подарит нечто большее – вкус подлинной свободы. Свободы задавать вопросы, свободы сомневаться, свободы искать. И, может быть, в этом поиске вы, как и автор, мельком увидите тень крыльев своей собственной, вечно ускользающей Пери.
В сумерках старого Исфахана, среди узких улочек древнего города, я сидел в чайхане с облупившимися стенами, на которых едва угадывались фрески времен Сефевидов. Напротив меня расположился уставший путник с обветренным морщинистым лицом. Он не притрагивался к своему чаю, вместо этого вертя в руках потертый медальон на серебряной цепочке.
– Видите этот медальон? – спросил он, заметив мой взгляд. – В нем нет портрета, но есть клятва, написанная мною сорок лет назад.