Раннее утро. Я проснулся от звуков команды дневального, который резонировал в тишине жилой палатки. Солнце еще даже не начало подниматься, и я, встав с кровати взглянул на своих товарищей, которые также как и я, готовились к утреннему построению и завтраку. Ночью было холодно, и еще вчерашний дождь, пока мы спали, ночью перерос в снег. После еды мы вышли на учения, одетые в теплую одежду, где каждый шаг по снегу отдавался в ушах хрустом, а дыхание становилось более тяжелым.
Сидя в кабине самоходного орудия, я ощущал, как кровь бьется в висках, а каждый звук – от рычания двигателя до щелчков приборов – становится частью единого ритма. В голове прокручивались слова командира и четкие команды экипажа, но мысли не могли не ускользать к дому, к тем, кто меня ждал. «Все зависит от нас, от нашего единства», – говорил я себе, пытаясь подавить небольшое волнение. Холод, сырость и усталость казались лишь вспомогательным фоном к одному важному – сделать все безупречно, и условно сохранить жизни товарищей и выполнить задачу. Сердце стучало ровно, но внутри – буря эмоций: гордость за товарищей, страх ошибки, надежда на успех и желание доказать, что выбранный путь – единственно правильный. Когда раздался выстрел и снаряд полетел в цель, я почувствовал, как напряжение слегка спадало, уступая место уверенности. Это был не просто опыт – это был каждый прожитый день, каждая тренировка, каждая мысль о Родине и семье. В эти мгновения я понимал: мы – не просто солдаты. Мы – броня друг друга, и именно поэтому можем противостоять всему.
К обеду мы завершили первый, самый важный этап учений, и солнце, словно устало и устремилось к горизонту, стало мягче освещать окрестности. Тепло растопило последний снег, и под ногами вновь появилась грязь – холодная, вязкая, словно отражение той переменчивой природы, в которой мы оказались. Возвращаясь в лагерь, я заметил – обстановка здесь изменилась. В воздухе затрепетала тревога, невидимая, как тень в темной комнате. Люди ходили по территории, словно пытаясь найти ответ в своем внутреннем мире, и никто не мог точно сказать, что произошло. Внутри каждого звучала одна лишь волна неопределенности – словно все уже готовились к чему-то важному, к чему-то, что скрыто за мощным занавесом тайны. То ли к переезду в незнакомое место, где еще нужно освоиться, то ли к очередной опасной проверке, от которой зависит многое. Каждое лицо было скрыто за маской спокойствия, но глаза – словно разоруженные, напряженные и полные вопросов – рассказывали другое. Они хранили свои мысли глубоко внутри, за семью замками, чтобы не сорвать поставленные задачи, чтобы не выдать тревоги, которая могла бы заразить всю батарею. Вроде бы всё шло по привычной армейской тропе – обычные бытовые и служебные дела: распределение дежурств по охране периметра, контроль за техникой, работа на складах, подготовка к ночным патрулям. Все это было знакомым ритуалом, частью повседневной жизни. Но даже в них звучало ощущение непостижимой невидимой нити, связывающей нынешнюю спокойную рутину с чем-то неопределенно опасным. В этот день всё шло быстро, будто даже время, устав от многолетней рутины, захотело поскорее завершить очередной цикл. Когда человек занимается одним и тем же делом, особенно монотонным и требующим сосредоточенности, оно будто растворяется, превращаясь в быструю песню, где каждая нота – это минута, а вся пьеса – путешествие в никуда. И вот, когда солнце клонилось за горизонт, с неба сливалась тёплая, тонкая заря, – в расположении громко прозвучали новые указания. Командир батареи собрал нас вместе и сообщил коротко, но с особым смыслом: «Собирайте тревожный рюкзак». И в этот момент словно воцарилась тишина – в воздухе повисло ощущение серьёзности. Все смеркалось, а внутри каждого зародилось непроницаемое волнение. Неясное, без слов, – словно знание о чем-то грядущем, что должно случиться, но что скрыто за завесой секретности. Взгляды командиров и старших начальников становились чуть более напряженными, их лица чуть более суровыми, словно борясь с собой, чтобы не показать волнения. В их глазах можно было прочитать – они что-то знают, что нам пока неизвестно, что-то, что держат за семью печатями тайны. И только от нас зависит, насколько мы готовы к тому, что грядет.