– Мама, мне одной страшно! Я не хочу здесь одна спать.
– Ника, тебе не шесть лет, прекращай. Голова не кружится? Не тошнит? – мать с тревогой смотрела на дочь.
– Тошнит! От деревни этой тошнит! Я завтра пешком пойду домой!
– Завтра к соседям сходим, должна же быть у кого-то машина, попросим помощи, – мать устало пошла в свою комнату. Она легла на кровать и не моргая смотрела в потолок, руки все еще дрожали, она наконец осознала, чем могла закончиться эта поездка, осознала и беззвучно, чтобы не слышала дочь, разрыдалась.
Сквозь сон она услышала, как дочь шуршит бумагой в комнате.
– Ника, ты уснешь? – от усталости и стресса нервы были как пружина.
– Мама, это не я, мама, иди ко мне, мне страшно! – от ужаса у Ники почти пропал голос.
Лена хотела включить фонарик, но телефон окончательно разрядился.
– Это мыши, – попыталась она успокоить дочь, хотя сама дрожала от страха, – это мыши, обертку от шоколада таскают.
Ника приподняла подушку. Недоеденный шоколад в обвертке лежал под ней. Она с ужасом смотрела на мать.
– Ника, прекращай! Значит, другую бумажку таскают! – Лена в сердцах топнула ногой, и почувствовала, что пол мокрый. – Похоже, еще и потолок течет здесь. Или ты воду пролила. Как поросенок, не можешь аккуратно. Я с тобой лягу, двигайся. – Лене и самой было страшно возвращаться в свою комнату.
Они лежали на узкой кровати, прижавшись друг к другу. Сердце билось так, словно старалось пробить грудную клетку. Сон как рукой сняло. Лена про себя начала молиться: «Отче наш, иже еси…», – ее мысли перебил еле слышный треск в углу комнаты.
– Мама, мама, – Ника вцепилась в ее руку.
– Это радио, – от страха Лена дышала как после марафона. – Это радио, оно работает без электричества.
Так они и не уснули до самого утра, и лишь когда забрезжил рассвет, Лена услышала ровное спокойное дыхание дочери. Стараясь не разбудить ее, Лена спустила ноги с кровати и с удивлением обнаружила, что на полу все еще разлита вода. – Точно, крыша течет, – она осмотрела потолок, он был сухим.
В комнате стало светлее и можно было рассмотреть обстановку. На буфете стояла свеча и фотография бабушки с черной лентой. «Надо ее убрать, не хватало, Ника напугается». Казалось, что бабушка смотрит с укором.
– Не могла я приехать раньше! Прости, – Лена отвернулась к окну. Как обычно, метеорологи обманули с погодой. Серое небо больше подходило осени, а не июню. Лена прошла в маленькую комнату. В ней так же, как и в детстве тикали часы. Наташа перед отъездом тщательно вычистила дом, но за зиму в непроветриваемом помещении появился запах сырости.