– Только не заводи его в дом, – поморщился мужчина. – Он распугает и потопчет слуг.
– Пусть распугает и потопчет.
Отец сдержанно рассмеялся.
– Позволь ухаживать за ним людям, к которым он привык. Тебе не на пользу проводить много времени в конюшне.
– Ты и конюхов купил?
– Только тех, что при нем всегда.
– Пегоцийский жеребец! Они тоже пегоцийцы? Из западной области Алесции? Настоящие алесцийки?
Отец продолжал смеяться.
– Жаль, – поморщился мальчишка. – Я бы погонял их плеткой.
– Еще погоняешь.
Империя Ригорон. Южные провинции. Город Седьмой Холм.
Четырнадцать лет назад.
На улице так много народу, будто все в едином порыве покинули дома, чтобы попихаться и потолкаться в гуще себе подобных. На лицах прохожих крайнее изумление и даже возмущение, жесты людей порывисты и резки, а слова с шепота срываются на крик. Аяна нерешительно ступила на улицу и сразу растерялась. Финн, напротив, словно почуявший след зверек, приободрилась, заозиралась по сторонам и забыла не только о поручениях, но и о самой Тайре.
Центральная площадь Седьмого Холма недалеко от дома, пройтись по улице несколько шагов. Уже от крыльца видно, как возбужденные обыватели широким кольцом окружили местный столб позора. Столб находился здесь давно и особого интереса к себе никогда не привлекал. До сегодняшнего дня к нему не приблизился ни один злоумышленник, кроме в стельку пьяного посетителя местного питейного заведения.
– Финн, у нас нет времени, – сопротивлялась Аяна. – Надо разыскать Торка.
– Мы этим и занимаемся, – пропихивалась вперед девочка. – Эй, а ну-ка подвиньтесь.
Однако Торка не видно среди сотен взволнованных лиц. И даже если совсем близко подойти к столбу, его нет в толпе холминцев. Девочка упрямо тянула мать вперед, не отпускала локоть и резко выдернула женщину из плотного строя зевак. Здесь нет Торка, но есть узник, прикованный к столбу железными наручниками.
Узница, это была женщина. Или всем только казалось, что это была женщина. Правильнее будет сказать, что и женщиной в привычном понимании она не была.
Ее возраст не поддавался определению, она вообще без возраста, она Чужеземка. Высокая, крепкая, статная, узница уверенно держала свое подтянутое, сильное тело; на крепкой жилистой шее цепи, над ними хищное лицо, обострившееся от глубокого внутреннего напряжения. У нее красивая бронзовая кожа, в то время как ригоронки ценят белизну и румянец. Прямой, резко очерченный нос, широкий подбородок. Под густыми бровями, словно пламя, блестели угольно-черные глубоко посаженные глаза.