Екатерина II. Как пополнялись и тратились личные средства. Кошелек императрицы - страница 25

Екатерина II неоднократно упоминала о своих парикмахерах. Например, в 1745 г. она, 16-летняя великая княжна, опаздывая на службу в церковь, велела позвать своего камердинера-парикмахера и сказала ему, что если он впредь будет причесывать ее с такою медлительностью, то она его прогонит. Этим мастером-совместителем» был Тимофей Герасимович Евреинов (1720-1787), в обязанности которого во время укладки волос по утрам входило краткое изложение дворцовых новостей своей юной хозяйке.

Таких упоминаний в мемуарах довольно много: «В этот промежуток времени мой камердинер Евреинов, причесывая меня однажды утром, сказал мне…»; «В воскресенье утром, причесывая меня, Тимофей Евреинов сказал мне: “Знаете ли Вы, что сегодня ночью граф Лесток и его жена арестованы и отвезены в крепость как государственные преступники?”».

Отметим, что соединение нескольких специализаций для дворцовой прислуги – обычное дело, и камердинеры могли выполнять обязанности не только парикмахера, но и портного. Т.Г. Евреинов проработал рядом с будущей императрицей с 1745 по 1751 г. В 1751 г. его, как человека верного Екатерине Алексеевне, уволили и сослали в Казань. Спустя годы Евреинов в чине полковника служил в должности казанского полицмейстера.

После увольнения Евреинова обязанности парикмахера некоторое время выполнял «мальчик, родом калмычонок», а затем новый камердинер – В.Г. Шкурин. Когда после 1762 г. В.Г. Шкурин «пошел в гору», обязанности парикмахера перешли к некоему Матвею Михайлову, которому в 1784 г. Екатерина II выплатила 30 руб. наградных. В 1792 г. 63-летней императрице волосы укладывал парикмахер Гаспар Нейшратер. В архивном деле имеется счет на оплату его услуг за весь 1792 г.: он заработал на локонах и париках 170 руб.[63]

Торелли С. Портрет Екатерины II. Ок. 1763-1766 гг.

Статс-секретарь, работавший с императрицей в 1796 г., упоминал, что и в 65 лет она по-прежнему «выходила в малый кабинет, для прически волос, которые тогда довольно еще были густы; прическа оканчивалась не более как в четверть часа». Затем «Государыня выходила в уборную для наколки головного убора, то также не более четверти часа продолжалось; при сем представляться могли все те, кои имели в уборную вход, и несколько камер-юнгфер. Чепчик накалывала А.Ал. Полокучи, гречанка, пожилая девица и глухая; булавки держали две сестры Зверевы, девицы зрелых лет, которые в молодости слыли красавицами; лед на блюде и полотенце держала Марья Степановна Алексеева, также девица немолодая, собою видная, густо нарумяненная, но некрасивая. Во время наколки чепчика Государыня обтирала лицо льдом и разговаривала с некоторыми из присутствующих тут, в числе коих нередко бывали у туалета ее шталмейстер Лев Александрович Нарышкин и Александр Сергеевич Строганов; с ними охотно Государыня любила разговаривать. По окончании туалета Государыня возвращалась в спальню одна, а камер-юнгферы выходили другою дверью в предуборную комнату, и после входили в спальню для одевания; причем находилась уже и Марья Савишна»