– Интересно узнать у ребят, местные они москвичи или приезжие, – тихо, почти шепотом проговорил Владимир Прокофьевич, – лично я не против даже взять у ребят телефоны для контакта и последующих расспросов. Поделятся впечатлениями об эксперименте и вообще…
– Мне это не надо, – также тихо, но как-то сухо и отстранённо сказал Глебыч, – тем более, вторая часть психологического эксперимента будет не менее занимательной, чем первой…
Он глазами показал неожиданное скопление народ у схода с мостика на их берегу, как к знакомой паре от стен отделились трое парней, желающих то ли заигрывать с девушкой, то ли задираться с парнем. Всё это случилось невероятно быстро и походило на то, что всё было заранее подстроено агрессивно настроенными незнакомцами. Издалека было видно, что девушке не по нраву пришлись наглые заигрывания парней-здоровяков, а её кавалеру надо было решать, ввязываться в конфликт, а там и в неминуемую драку, защищая девушку и себя. Ведь стражей порядка здесь, отродясь, не существовало, народу, прогуливающемуся по берегам озера практически никого, как говорится, «кот наплакал», если не принимать за народных дружинников без красных повязок, троих возрастных мужчин, идущих навстречу разгорающейся заварушке.
Невооружённым глазом было видно, что назревавший исподволь «конфликт интересов» уже перерос стадию заварушки лёгкой и средней тяжести. Ситуация накалялась уже не по минутам, а по секундам. Разгорячённый, раскрасневшийся спутник девушки, выдыхая свистящим шёпотом гневны слова в адрес пристающих наглецов, накалялся всё больше и больше, готовясь взорваться и броситься с кулаками на обидчиков. Суть обиды издали не была ясна, но очевидным представлялось одно: паренька что-то выбило из колеи спокойствия и рассудительности. И это интуитивно чувствовала его девушка, изо всех сил сдерживая его порыв в беспамятстве ввязаться в драку, в бой не на жизнь, а на смерть, держа его изо всех сил за рукав куртки.
Драка, бой один против троих, наверняка, привели бы к скорому избиению паренька, который по своим физическим кондициям, внешним габаритам уступал трём качкам-наглецам.
– А ведь дело пахнет керосином, – изрёк грустно, сокрушенно Владимир Прокофьевич, – придётся вмешаться, защищать, спасать парня, ввязавшегося на свою шею в историю…