Обоняние превратилось в проклятие. Он лежал на своем матрасе и задыхался от запахов. Запах его собственного пота стал едким, химическим, чужим. Он чувствовал приторно-сладкий, металлический запах собственной крови из ранки на шее. Чувствовал затхлый запах пыли в одеяле, запах плесени, зарождающейся в углу за шкафом, запах разлагающейся органики из мусоропровода в коридоре. Каждый вдох был пыткой, приносящей новую порцию информации о гниении мира вокруг и внутри него.
В один из моментов относительной ясности он дополз до ванной и попытался напиться воды из-под крана. Вода, которую он всегда пил, показалась ему на вкус как ржавчина и хлорка. Он выплюнул ее, и его вырвало. Но из желудка вышла лишь горькая, желтая желчь. Он был пуст.
Он лежал на холодном кафельном полу ванной, и его сознание снова начало распадаться. Визуальные образы, которые он так отчаянно пытался найти в сети, теперь генерировались его собственным мозгом. Он смотрел на узор кафельной плитки, и ему казалось, что линии на ней медленно изгибаются, пульсируют, складываясь в узоры, похожие на те, что расползались по его коже. Воздух в комнате дрожал, как от зноя над раскаленным асфальтом.
Он был животным. Больным, умирающим животным, забившимся в нору. Все, что делало его Повиллианом – его интеллект, его логика, его контроль – было стерто лихорадочным бредом. Он был на грани. Еще немного, и его сознание растворится в этом первобытном ужасе и боли.
И именно в этой низшей точке, на самом дне, что-то щелкнуло.
Возможно, это был инстинкт самосохранения, принявший извращенную форму. Возможно, это был последний бой его рационального "Я". Среди хаоса боли и сенсорной перегрузки всплыла одна, абсолютно ясная, посторонняя мысль.
Рецепт.
Рисовая лапша, кокосовое молоко, паста карри, лемонграсс, чили. Лакса.
Он видел перед глазами не свою грязную квартиру, а чистую, залитую светом кухню из видеоролика. Видел спокойные, уверенные руки старика-повара. Нарезать. Обжарить. Смешать. Довести до кипения. Порядок. Последовательность. Алгоритм.
Эта мысль была якорем. Безумным, нелогичным, но якорем. Его тело кричало от боли и отвращения к еде, но его мозг, его сущность, ухватился за эту идею как за спасательный круг.
Заражение, болезнь, трансформация – это был хаос. Неконтролируемый процесс, навязанный ему извне. Но готовка – это был акт созидания. Акт контроля. Сложный, многоступенчатый процесс, где каждый шаг известен и зависит только от него. Если он сможет это сделать, если он сможет следовать алгоритму, значит, он еще не проиграл. Значит, он все еще Лиан.