Возможно, именно это знание о ее замужестве меня всегда и останавливало, чтобы смотреть на нее больше, чем на свою сотрудницу.
«Интересно, чем она сейчас занята? Спит уже?»
Представлю ее дома, в домашней одежде, уютной квартире. Рядом с мужем.
Челюсть сама собой сжимается.
Что ж, предчувствие говорит, что завтра будет непростой день.
Лера
Я просыпаюсь оттого, что кто-то гладит меня по волосам. Некоторое время я продолжаю лежать, притворяясь спящей, пока Дима осторожно гладит мои волосы. Он перебирается пряди медленно, почти нежно.
Я открываю глаза? и солнце бьет в глаза. Как насмешка, оно яркое и теплое, как будто одним ярким светом можно что-то переменить, заставить забыть, как ночью было зябко и страшно. Но несмотря на яркое солнце и ясное небо? на улице прохладно. В форточку забирается ветер.
–– Лер… прости… – Дима сидит на полу на корточках возле дивана, его пальцы дрожат. Голос звучит неестественно тихо.
–– Я не хотел.
Он смотрит на мое плечо, на котором виднеется синий отпечаток его пальца чуть выше ключицы.
–– Я знаю, – отвечаю я автоматически.
Поправляю халат, чтобы скрыть следы на плече.
Он наклоняется и прижимается губами к моему синяку. Я отворачиваюсь. Дима замирает.
–– Я сволочь… – Его горячее дыхание касается моего виска. – Просто у меня столько стресса последнее время… Вот найду работу, появится малыш, и все у нас изменится. Увидишь, Лер.
Сквозь мятное дыхание пробивается запах перегара. Но Дима выглядит свежим и бодрым, несмотря на то, что вчера до глубокой ночи сидел с друзьями. Он вымытый и побритый, в чистой футболке. Он выглядел как идеальный муж из какой-нибудь романтической комедии. И совсем не похож на того озлобленного недомерка, что вчера прижимал меня к стене, который вновь говорил мне гадости и насмехался.
Но Дима всегда помнил, а наутро извинялся.
Я верила ему. Раньше. Когда это случилось первый раз, я даже плакала, увидев в Диминых глазах искреннее раскаяние. Жалела его, гладила по волосам.
Но это повторилось. Потом еще раз.
И с каждым разом я становлюсь все равнодушнее. Меня уже не трогают его признания. Лишь только как напоминание о физической боли, о том, как мне было вчера страшно. Меня колотило. И как напоминание о том, что с нами такое творится.
–– Лер?…
–– Мне нужно на работу, – я провожу ладонью по лицу, снимая остатки сна.