Из-за угла вдруг вышла подруга. Она шагнула прямо перед Флинтой – неожиданно, как всплеск холодной воды. От её движения в воздухе звякнули заколки – те самые, которые всегда щёлкали, когда она резко мотала головой. На лице застыла знакомая улыбка, но сегодня она была странно натянутой, будто приклеенной поверх настоящих чувств. В глазах – напряжение, смешанное с ожиданием разочарования.
– Ты взяла? – спросила она и чуть склонила голову, будто заранее знала ответ, но не хотела в него верить.
Флинта машинально кивнула – и тут же, почти в том же движении, сунула руку в сумку, как будто подтверждение можно было достать прямо сейчас. Внутри был пенал с надорванной молнией, ластик, у которого давно потерялась крышка, сложенный вчетверо листок с формулами, которые она собиралась выучить, но так и не открыла. Где-то в глубине шуршала обёртка от шоколадки. Но подарка не было. Та самая вещь, которую она с вечера положила в сумку – исчезла. Она задержала дыхание, сунула руку в боковой карман, потом в маленькое отделение на молнии. После – в потайной карман, где почти ничего не помещалось. Потом трясанула сумку, перевернула её вверх дном, вытряхнула на подоконник всё, что было, даже самые ненужные мелочи. Подруга стояла рядом и смотрела, а улыбка исчезала с каждым движением Флинты.
– Он… он был! Я точно клала его вчера… – голос Флинты становился всё тише, а руки дрожали всё сильнее.
Подруга смотрела на неё не мигая. В голосе прозвучало не просто разочарование – обида, накрытая раздражением, как крышкой.
– Ты что, издеваешься? – сказала она тихо, но жёстко. – Мы же договаривались. Это был наш день. Ты сама придумала! Почему у тебя всё всегда вот так?
Флинта сглотнула. Она хотела снова сказать, что он точно был, но эти слова уже прозвучали и будто не сработали. Хотела добавить, что, может быть, он выпал из сумки – но это звучало нелепо, как детская отговорка, в которую никто не поверит. И вдруг, сама не зная зачем, Флинта выпалила, слишком резко, почти броском:
– А ты уверена, что я тебе не отдавала? Может, ты уже сама убрала его в рюкзак и забыла?
Слова вышли колкими, неосторожными, как будто были не её. Они шершаво проскребли воздух между ними, оставив после себя неприятный осадок, как если бы поцарапать ногтями стекло. Подруга отшатнулась, словно от горячего чайника. Заколки в волосах громко щёлкнули, звук будто рассёк воздух.