– Конечно, Людмила Сергеевна, – отозвалась я автоматически. Как робот. Но глаза мои всё ещё смотрели в его. В те самые глаза. Такие же слишком выразительные, такие же слишком опасные. Он всё ещё улыбался. Как будто ничего не было. Словно не было тех ночей, когда я не могла дышать от боли. Словно не было измены. Не было его ухода. Молчания. Пропажи. Словно он не предавал. Где кольцо? Почему он один? Почему здесь?
– Как ты здесь оказался? – спросила я.
– Я… мм… – он запнулся, потёр подбородок. – Алиш, может, мы… зайдём к тебе или ко мне и поговорим? Хоть немного.
– Я сейчас ухожу. Вернусь через три часа, – я сказала это ровно, без тени прошлого, не поддаваясь.
– Понял, – он кивнул, пытаясь сохранить что-то между нами. Что? Иллюзию? Тень? – Я подожду. Только… скажи, где тут ближайший продуктовый?
Я замерла на секунду. А потом сказала:
– Пойдём, мне по пути – покажу.
Мы вышли вместе. Молча. И только внизу, у почтовых ящиков, я впервые позволила себе украдкой взглянуть на него. У него появилась небольшая седина по бокам, и блин, как ему это чертовски идёт. Он стал… мягче? Тише? В нём больше не было той дерзости. И всё равно – он был для меня эпицентром землетрясения, которое началось когда-то давно. Я всё ещё не знала: это возвращение – шанс или новая боль.
Я вернулась ровно через три часа. Коридор встретил меня запахом свежего дерева, краски и новой мебели. Значит, Максим уже успел распаковать часть вещей. Или хотя бы открыть коробки. Голова чуть кружилась – то ли от усталости, то ли от мысли, что он за этой дверью. Здесь. Рядом. Так близко, что, если положить ухо к стене, можно, наверное, услышать, как он дышит. Но я всё равно остановилась у двери напротив. Того, что хотела услышать от него, я не знала. Но понимала: рано или поздно нам всё равно придётся поговорить. Он же ничего не знает про меня. И вопрос даже не в прошлом. А в том, как мне теперь с этим быть. Что рассказать. Чего не говорить. Надо ещё подумать хочу ли я ему рассказывать. Стою, как перед пропастью, и в голове крутится: «А надо ли вообще?». Может, пусть всё так и останется – на расстоянии двух дверей и трёх лет молчания? Может, пусть просто уйдёт снова. Но он вернулся. Ладно нужно сначала узнать, что он здесь делать. Я стою перед его дверью.
– Давай, Алиш, соберись.