Единственное, что оставалось странного, зачем бы делать это именно здесь?! Робер логично считал, что колокольня Сен-Валери – не самое удобное для повешения место. В кузнице у Лефевра что, веревки не нашлось, а у ближайшего платана – крепкого сука? Но нет же, парень забрался на самый верх базилики и только там привел в исполнение свой план.
Странно.
Нужно выяснить все-таки, что к чему, и объявить горожанам. А то эти досужие россказни и слухи про демонов, замордовавших паренька, будут множиться, обрастать подробностями и дальше, и сомнения во всесилии католической церкви будут в Нарбонне крепнуть. А этого допустить никак нельзя. Смута здесь и так время от времени поднимала голову! Рим по этой причине и прислал сюда пять лет назад целого кардинала. Эти пять лет Робер успешно сдерживал всходы ростков вольнодумства, чаще – словом, но иногда и огнем. Да, костер инквизиции вспыхивал на Замковой площади нечасто, но забыть о себе не давал. Убеждая горожан, что за грехи будет и расплата, а за выступление против церкви – расплата стократ. И вроде бы красноречиво убеждал, получше любой проповеди!.. Ан нет, еретики здесь еще попадались в сети, расставленные Святым Престолом. Верно, думали, что уж поймают кого-кого, а только не их! Ошибались, конечно. Но теперь их поди станет больше: Жак и народные байки про обстоятельства его гибели создали воистину благодатную почву для вольнодумства! Как же, если парня в базилике прикончили демоны, то католическая церковь, выходит, слаба?!
Вот не мог этот негодник, что ли, просто и тихо скинуться в колодец, раз так приспичило?!
Робер вздохнул и решил наведаться в колокольню еще раз. Что-то он, наверное, упускает из виду?
Звонница приветливо встретила кардинала прохладой, какая бывает в местах с толстыми каменными стенами, и более – ничем. Уж во всяком случае, не предъявила никаких ответов. Замершие, затаившиеся до вечернего созыва на проповедь колокола безмолвствовали. Ждали. Воздух был густым от пыли, смешанной с запахами старого дерева и холодного камня.
“Увы, ничего”, – пробормотал кардинал, осматривая немудреную обстановку звонницы.
Действительно, ничего.
Робер в задумчивости подошел к узкому, словно прорезь в шлеме крестоносца, окну и бросил рассеянный взгляд вниз. Площадь как площадь: как всегда, по ней сновали люди, с эдакой высоты казавшиеся букашками. А вон и подъем к мосту через узкий канал, и сам мост, построенный по приказу Людовика Одиннадцатого и логично носящий его имя. А рядом – шеренга из нищих, выстраивающаяся неизменно вдоль правой стороны моста, ожидающая, когда на вечернюю службу по этому мосту пойдут добрые горожане. Глядишь, и перепадет кому несколько денье