Дверь щёлкнула и со скрежетом, словно кости старика, поползла в сторону. За ней открылся просторный Командный Центр. Картина, открывшаяся нашим фонарям, заставила сердце остановиться.
Это был не просто Научный Центр. Это был некрополь технологий, поглощённый биомеханическим кошмаром.
Стены, некогда увешанные экранами и панелями, были затянуты тем же серым, пульсирующим саваном, но здесь он был толще, сложнее. Мёртвые экраны выглядели как слепые глаза, затянутые катарактой наростов. Кресла операторов стояли пустые, но неестественно ровно, словно расставленные для какого-то жуткого ритуала. И в центре зала, на месте главного пульта, возвышалось нечто, заставившее Наталью подавить крик, а Ивана отшатнуться.
Это был не терминал. Это был сталагмит безумия.
Массивное сплетение серых, пульсирующих волокон, похожих на окаменевшие мышцы и нервы, пронизанных блестящими металлическими жилами и прожилками чего-то тёмного, смолистого. Оно росло из пола, как чудовищный гриб или опухоль, обволакивая пульт, поглощая его, вплетая его остатки в свою структуру. Рядом с этим биомеханическим монстром виднелась наполовину поглощенная капсула – бывшее кресло командира станции или, возможно, главного ученого. И внутри неё… сидел человек.
Вернее, то, что когда-то было человеком.
Скафандр японского образца, маркированный логотипом "Project Hikari", был частично сросшимся с серой массой. Пластик и композиты текли, смешиваясь с пульсирующими волокнами, образуя жуткие наплывы. Шлем был непрозрачен, покрыт изнутри и снаружи слоем тёмной, засохшей… субстанции? Одна рука, свободная от нароста, лежала на искаженном подлокотнике. Пальцы в перчатке, неестественно скрюченные, сжимали небольшой кристалл данных – стандартный носитель. Тело под скафандром казалось иссохшим, мумифицированным, но не разложившимся в вакууме. Оно было интегрировано. Стало частью трона Кикай.
«Доктор… Танака?» – прошептала Наталья, её голос сорвался. Луч её фонаря дрожал на скрюченной фигуре.
Мы замерли на пороге, словно втянутые в поле чудовищной гравитации. За спиной была тьма коридоров, пропитанная тишиной и шепотами Кикай. Впереди – сердцевина кошмара, монумент гордыне, превратившей Свет во Тьму. Сигнал бедствия был отправлен отсюда. Последние слова о "Просветлении" прозвучали отсюда. И теперь здесь, в этом зараженном алтаре разума, в кресле, ставшем саркофагом и частью Кикай, сидела мумия первооткрывателя, держащая, возможно, последний ключ к самым страшным тайнам «Рюсэйдзё» – тот самый информационный кристалл в её руке. Воздух звенел от немого вопроса, витавшего между нами: Осмелимся ли мы подойти?