Вся эта канитель, проблемы с жильем, бесконечные переезды, работа продавщицей за сущие копейки – все это почти сломало ее, а дети, унаследовав от папы потребительское отношение к матери, доламывали остатки.
Именно поэтому Ира, недолго раздумывая, согласилась на неожиданное приглашение своего пожилого дедушки. Все ж лучше будет детям провести лето в деревне, решила она, чем слоняться по улицам города до самого сентября, пока их мать с утра до ночи будет торчать на работе. Нужно добавить, что дети особого восторга от этой идеи не испытали, но деваться им было некуда – отец, переехавший из Брянска в Крым, ограничился лишь обещаниями взять детей на каникулы на море. Однако до реализации его обещания так и не дошли.
Ира смотрела на свое отражение и думала, что лучшие годы ее жизни уже позади: под глазами появились первые морщинки, некогда аппетитные формы ее фигуры улетучились, оставив после себя лишь дряблость, что неумолимо подвергалась силе гравитации. Глаза… Ей всегда говорили, что у нее очень красивые голубые глаза, а еще густые, длинные ресницы. Но видна ли эта красота, если взгляд настолько неприкрыто излучает печаль и безысходность? Она собрала свои длинные волосы в тонкий, «мышиный» хвост и вдруг ощутила ясное желание изменить прическу.
– Мам! – грубо окрикнул ее сын, попутно громко постучав кулаком в дверь ванной. – Долго ты еще будешь там торчать? Меня пацаны ждут, мне в душ надо.
Подростки… Ира вздохнула. В последнее время Кирилл стал просто неуправляемым и невыносимым: хамил ей, грубил, позволял в ее сторону колкости и злые шутки. А душ… Сын то неделями не мылся совсем, то потом сидел там часами. Его тело менялось, и ни он, ни сама Ира пока еще не могли к этому привыкнуть: длинные, худые ноги, худощавое тело, которое не спеша трансформировалось в мужской торс, скулы и ладони становились шире, а размер ноги вырос уже до сорок второго. Не менялась только его прическа: Ирина порой называла сына растрепанным блондинистым Элвисом. Кирилл, к слову, так и не понял, кто такой Элвис.
– Выхожу, – кротко, как не так давно отвечала мужу, ответила она сыну-подростку и вышла из ванной.
– Наконец-то… – прорычал еще писклявым, ломающимся голосом Кирилл и, громко хлопнув дверью, закрылся в ванной комнате.
– Юль, я скоро вернусь, – сказала Ира дочери, спешно собираясь в салон красоты, пока не передумала менять прическу. Дочь сделала вид, что не услышала маму, продолжив играть в игру в своем телефоне. Этот холод в их маленькой семье убивал Иру больше, чем что бы то ни было. И именно этот холод был причиной желания свести счеты с жизнью. Она была уверена, что, уйдя от бывшего мужа, сможет создать атмосферу любви и взаимоуважения со своими детьми, но она не справилась с этой задачей, и, казалось, приняла поражение. И ее это убивало.