– Передайте Артему, – сказала Диана спокойно, глядя ему прямо в глаза. Голос был ровным, но в нем звучала сталь. – что спасибо за жест. Это… мило. Но, – ее взгляд скользнул к чемодану, этому синему ковчегу ее прошлого, – даже если мы начнем с чистого листа… – Она сделала паузу, давая словам вес. – Чернила останутся те же. Прошлое не стирается ластиком, Артем. Оно не смывается ослофьордами. Оно въелось. Оно – часть текста. Можно пытаться писать поверх. Но старые буквы будут проступать. Они всегда будут проступать. Или… или бумага просто порвется.
Курьер кивнул, не совсем понимая глубину, но уловив окончательность и печаль в ее тоне. Он ушел. Диана закрыла дверь. Осталась одна. С запахом чужих, удушающих роз у мусорного ведра. С чемоданом, полным призраков. И с тяжелым знанием в груди.
На улице было тепло – непривычно, почти по-весеннему тепло для этого времени года. Предвкушение жизни, которой Диана не увидит в холодном Осло. Она открыла шкаф, достала плотный твидовый пиджак цвета хаки. Который она купила два года назад, при совместном шоппинге с Дашей. «Тебе идет! – восхищалась Даша, поправляя воротник. – Смотрится серьезно, но с изюминкой. Как раз для твоей новой работы! Настоящий взрослый look!» Диана надела его сейчас, ощущая знакомую, немного колючую фактуру ткани под пальцами. Он пах… пылью шкафа и чем-то неуловимо старым, ушедшим. Панцирь. Купленный вместе. Надеванный в первые дни новой работы, когда так нужна была уверенность. Теперь – последний доспех. Последняя связь. Она застегнула пуговицы. Защита.
Она выкатила чемодан в коридор. Колесики застучали по паркету – ритм отступления. На прощание оглядела квартиру. Взгляд, как магнит, притянуло к холодильнику. На его белой, чуть поцарапанной поверхности, всё ещё магнитилась та самая плотная квадратная фотография в простой деревянной рамке. Они с Дашей на крыше старого дома в центре города, в золотых лучах заходящего солнца. Ветер треплет их волосы. Даша обнимает ее за плечи, щека к щеке, обе – сияют такими искренними, беззаботными улыбками, что сейчас от них больно смотреть. Подпись снизу, выведенная жирным перманентным маркером: «Навсегда! И точка!» Рядом – два сердечка, ее и Дашино. И точка.Какая ирония.
Диана подошла к холодильнику. Не стала срывать фото. Не порвала его в клочья, хотя рука дрогнула. Просто коснулась пальцем холодного стекла прямо над своими улыбающимися губами на снимке. Какие же мы были счастливые идиотки. Потом провела пальцем по слову «Навсегда». Буквы были выпуклыми под подушечкой пальца.