Утром он проснулся от того, что на него кто-то смотрел. Увидев, что он открыл глаза, Арина улыбнулась еще шире и погладила его по голове.
– Хочешь блинчики на завтрак? Васька их очень любит!
Андрей почувствовал себя растерянным и польщенным одновременно. Жена завтрак не готовила, потому что так рано вообще никогда не просыпалась, а тут ему было и перед сном хорошо, и утром приятно!
Арина тишину истолковала иначе.
– Если не хочешь блинчики, я яичницу пожарю! Или ты не завтракаешь?
– Блинчики, блинчики, конечно, хочу! Прости, растерялся немного.
Она легко поднялась с постели, и завернулась в халатик. Ее нельзя было назвать особенно грациозной или изящной, в ней не было сходства с пантерой, львицей, тигрицей и прочими кошкообразными, с которыми так любят себя сравнивать те, с наращёнными ногтями, она была просто женщиной, невысокой, с обычной женской фигурой, крепкими бедрами и вполне заметным животиком. Она была естественна, как ребенок, и рядом с ней было хорошо и тепло. Взял ли бы он ее с собой на модную вечеринку или выставку? Скорее всего, нет, она слишком обыкновенная. Хотел бы он просыпаться с ней рядом и завтракать блинчиками? Скорее всего, да.
Блинчики были отменными. Он и сам не заметил, как умял полтарелки, а она сидела рядом, и смотрела, как он ест. Перед тем, как уходить, он попросил разрешения пройти по квартире, посмотреть. Небольшая, уютная. В маленькой комнате, очевидно, комнате сына, лежало начатое вязание.
– О, у меня мама хорошо вяжет! Это ты сыну?
– Да, свитерок… Если самой вязать, дешевле получается. Дети так быстро растут!
«И правда», – подумал Андрей, вспомнив, сколько денег его жена требовала на ребенка.
По дороге домой он позвонил матери.
– Привет! Слушай, если вдруг что, я у тебя ночевал сегодня.
– О как! – усмехнулась мать. – Она того стоит? – спросила, чуть помолчав.
– Все так очевидно? – теперь усмехнулся Андрей. – Думаю, да.
– Как скажешь. Если еще раз будешь «у меня ночевать», я тебе носочки для Димки передам и варенье.
– Спасибо, мам, – Андрей улыбнулся. Он любил мать. Она вырастила его одна, без отца, который бросил ее беременной, но, в отличие от многих матерей-одиночек, воспитала его самостоятельным и независимым.
Сын с порога бросился к нему на шею. Новостной поток не прекращался ни на секунду: «апа, посмотри, «папа, послушай», «папа, иди сюда», «папа, пойдем».