-Эра? – позвал меня кто-то из адептов. – Это ведь ты?
Спорить было бесполезно. Это была действительно я.
– Да, – согласилась я. – Мы знакомы?
– Класс! – обрадовался один из адептов и вышел вперёд. – Ребята, она, наконец-то, прибыла к нам! Ну, а что я вам говорил?
Ко мне вышел невысокий адепт моего возраста. Волосы у него были короткие, белые, и не очень-то чистые для здешних мест. Взгляд восхищённых серых глаз был подкреплён улыбкой тонких губ. Поняв, что я всё ещё жду ответа на свой вопрос, он спохватился, и произнёс:
– Ах, да! Забыл объяснить. Нет, мы не знакомы.
– Как это? – нахмурилась я. – Откуда же ты меня знаешь?
– Мы с ребятами тебя уже целую неделю ждём! – объяснил он. – Практиковались в прорицании, и нашли твой образ, пребывающий в нашу академию. Мы тебя такой и представляли! Добро пожаловать к нам!
– Спасибо, конечно! – проговорила я. – А что вам ещё про меня известно?
– Не много, – пожал плечами он. – Мы ещё только на первом курсе.
– Может, вы знаете, чем закончилась история моего друга-оборотня? – спросила я. – Очень уж интересно.
– Увы, – покачал головой адепт. – Про твоего друга ничего сказать не могу.
– Жаль, – огорчилась я. – Ты так и не представился.
–Ох! – он приложил свою ладонь к лицу, вероятно, в знак оправдания. – Совсем забыл, что ты не из прорицателей. Я Магнус, а это – Ксеома и Дудкин.
Он жестом указал на симпатичную светловолосую адептку в капюшоне за своей спиной. Глаза у неё были синие, взгляд заинтересованный. Рядом стоял костлявый адепт с хмурыми серыми глазами и озадаченным выражением лица.
–Дудкин? – уточнила я.
– Дудкин, – согласился Магнус.
Они поприветствовали меня.
– Очень приятно, – кивнула я адептам, и с трудом перевела взгляд с Дудкина.
Кровь у него была чистой и ароматной. Она пульсировала сквозь всё его тело, и словно бы дразнила меня своей близостью. С трудом мне удалось отвлечься от этих мыслей. Если до конца дня я что-нибудь не поем, то Дудкина ждут два глубоких шрама на шее и полуобморочное состояние от потери крови. И это если он не будет сопротивляться. Дело в том, что когда я голодна, я не очень-то разборчива в области морали.