Сначала я подумала, что ребята вернулись, но тут же отмела эту мысль. Хозяйка квартиры, судя по словам Тимура, сейчас была в Москве. Как истинная дочь своей матери, я тотчас вспомнила все криминальные хроники, которые успела повидать в жизни.
А что если…
…какой-нибудь сосед с преступными намерениями…
…увидел, как ребята уезжают с сумками…
…и решил вскрыть квартиру, пока здесь никого нет!
Я беззвучно шагнула вперед и взяла с тумбочки оставленную кем-то деревянную вешалку, подняла ее перед собой, как шпагу. А дальше все случилось, как в типичном американском фильме. Открылась дверь, я замахнулась вешалкой, закричала, потеряла равновесие и полотенце тоже потеряла.
Человек, который стоял в проеме, на это grand jeté в стиле лебеди-самоубийцы отреагировал с редким хладнокровием. Я снова закричала, да что там, завопила от ужаса и стыда, потом отшатнулась и принялась яростно кутаться в полотенце.
Утешало то, что на злобного грабителя, молодой человек не походил. Он спокойно переступил порог, закрыл дверь, запер ее на замок, после чего бросил ключи и рюкзак на тумбочку и щелкнул выключателем. Прихожую залил желтоватый свет. Незнакомец внимательно посмотрел на меня. Я увидела темные глаза под широкими бровями, и взгляд, которым меня пригвоздили к полу, мне совсем не понравился.
С губ странного гостя сорвалось грубое непечатное слово, обличающее женщин известного образа жизни (кажется, Маяковский подобным особам подавал ананасовую воду в баре). А тон голоса был как у нашей вздорной соседки тети Али, которая зимой и летом сидела на лавочке и цыкала на всех подряд. Пора было возмутиться.
– Вообще-то… – взвилась я.
– Это я не вам, девушка, – сдержанно перебил меня незнакомец. – Макс!
От его крика я поморщилась.
– Знаете…
– Макс, блин! – не унимался этот идиот. Он снял куртку и вполголоса, но вполне отчетливо прибавил: – Задолбал баб приводить…
За последнюю фразу я чуть его не ударила. А ведь ненавижу насилие. Все с ним ясно! Сексист, мизогинист и шовинист.
– Макс!
Зря только надрывается. Само собой, никто ему не отозвался. Я уже начала догадываться, кто этот молодчик, который так по-хозяйски стягивал с ног ботинки, и в глубине души умирала от стыда.
– Где Максим?
– Уехал, – севшим голосом ответила я. – Они все уехали…
– Так… А тебя, выходит, одну оставил в квартире? Нормально. Еще и воду казенную переводишь. Счетчик мотает, вообще-то.