Короткий удар лбом оглушил меня, следом я тут же почувствовал виском рукоять его меча, и затем – еще три или четыре… А может, и того больше ударов кулаком в корпус. Впрочем, ничего нового, наши тренировки редко заканчивались иначе.
Немного придя в себя, я проверил статус. Не так плохо – в этот раз я потерял всего треть здоровья. К счастью, Гунтар сдерживался и тоже бил меня исключительно шоковым уроном, поэтому очень скоро я снова был полностью здоров, хотя и еще долго стоял, согнувшись, а голова постоянно плыла куда-то в сторону.
– Интересный ход с копьем, – похвалил меня Гунтар, отойдя в угол тренировочного зала к столу с приготовленной заранее водой. – Только в следующий раз старайся думать дальше, чем на полшага вперед. Стоил этот удар проигранного боя?
– Стоил, – твердо ответил я, встретив удивленный взгляд Гунтара. – Теперь я точно знаю, почему так делать не надо.
Капитан одобрительно хмыкнул. Его изначальная неприязнь ко мне, вызванная не очень удачным знакомством, прошла после того боя во дворце, когда мы вместе раскрыли и остановили вражеского шпиона, но сегодня он все равно был непривычно добр. Надеясь отложить очередной раунд и отвлечь капитана, я завязал разговор.
– Я не видел, чтобы вы тренировали кого-то еще, капитан. Другие стражники часто устраивают спарринги, но не с вами…
– А тебе что-то не нравится, парень? – Тут же с вызовом повернулся ко мне Гунтар. Впрочем, злобы в его голосе я не услышал. – Сам же попросился…
– Да, все отлично… Просто удивлен, с чего это ко мне такое особое отношение.
Капитан сел на столик, постепенно осушая стакан маленькими глотками. С ответом он не торопился.
– Я ведь не всегда был капитаном стражи, – начал он издалека. – Даже стражником не всегда был…
Да ладно. Да нет же! В моей памяти мигом всколыхнулось сотни две примеров из литературы и кинематографа, когда с таких вот глубоко личных речей опытный наставник начинал признаваться, что готовит себе преемника. Не может же Гунтар… Впрочем, дальше он повернул в другую сторону. Я бы вздохнул с облегчением, но, послушав его, передумал.
– Еще ребенком у меня проявилась одна особенность характера: я любил делать больно. Мои родители всячески пытались избавиться от этого, как-то подавить, но ничего не работало. Это просто часть меня, понимаешь? – Он спросил это так просто так естественно, как будто речь шла о какой-то вредной привычке, на уровне ковыряния в носу. На всякий случай я кивнул. – Однако со временем мне пришлось узнать, что нельзя просто так делать людям больно. Закон такое не любит. Подпольные бои или всякие темные делишки меня не привлекали, в душе-то я добрый… Вот я и сделал вполне логичный выбор. Вступил в городскую стражу. Здесь я могу продолжать делать людям больно, а иногда даже убивать, и теперь все правильно, по закону.