‒ Я не достоин, – сказал Одиссей с легкой иронией, и Нору сильно уколола эта ирония, потому что ей было не до шуток.
Она не хотела спрашивать про чемодан, чтобы не добавлять значимости этому моменту. Но у нее не укладывалось в голове как человек может все бросить, когда так долго к этому шел, и у него только все начало получаться. Это было, пожалуй, главной загадкой, которую она еще не сумела разгадать в Одиссее. Сама же Нора готова была землю грызть, чтобы быть лучшей, успешной и независимой.
Нора еще раз посмотрела на Одиссея, она не могла понять в шутку он говорит об уходе или всерьез. У него был такой вид, как будто он действительно был готов все оставить, и одновременно такой вид, что сейчас он все неожиданно сведет на шутку и рассмеется. У Норы возникло подозрение, что он и сам не знает, остаться ему или уехать, потому что он ни к чему особенно не привязан. Он, в общем, и привлекал ее именно этим.
‒ Нет, ты достоин, – приподняв бровь, сказала Нора, решив с ним сыграть в его же игру. – Ну, я хотела сказать, что ты достоин не меньше других писателей.
‒ Интересно, – усмехнулся Одиссей, выдав первую искреннюю эмоцию за этот день и, скорее всего, последнюю. – Интересно почему? – уставился он в подбородок Норы, потому что она прислонила к нему руку.
‒ Ну… – замялась Нора, пытаясь найти объяснение, – потому что ты талантлив, умен, – выдавила она из себя комплимент Одиссею, явно не умея их делать. – У тебя чувство стиля, оригинальные идеи.
‒ Да? – усмехнулся Одиссей. – Недавно ты говорила другое.
‒ Это в воспитательных целях, – ответила Нора. – Не принимай на свой счет, я всем так говорю для проформы. Думаю, ты должен остаться.
‒ «Два с половиной месяца и ни одной рабочей идеи», – произнес Одиссей явно с вызовом, и Нора улыбнулась, поняв, что он все-таки читал ее письма.
‒ У тебя было много идей, – сказала Нора, как будто оправдываясь. – Но нужно было их немного подправить. Например, идея про аллею мутантов и сорокалетних девственниц была неплоха, – произнесла она, стараясь не рассмеяться в голос.
‒ Ты же сама отсеяла ее, – улыбнулся Одиссей. – Твоя рецензия была в одно слово: «Бред!».
‒ Я немного погорячилась. Послушай, ты не понимаешь, что если сейчас упустишь свой шанс, то потом уже будет поздно. Ты уйдешь – и твое место быстро займут другие, никто и не вспомнит о тебе. Вначале нужно работать на имя, а потом уже ставить свои условия. А если нет, то кайфуй в самиздате, как бедная, но очень гордая птичка, – с вызовом произнесла Нора, но потом вдруг махнула рукой.