Пламя охватило сначала хворост, а потом и поленья, лежавшие под ним. Оно энергично разрасталось. Аббат явственно заметил, что Изабель ведет себя спокойно и сосредоточенно, как никогда. Она смотрела в одну точку и что-то шептала, а потом закрыла глаза, продолжив свой демонический шепот.
Наш бедный аббат понимал, что происходит, но чего ожидать ему от ведьмы не мог и предположить.
Вскоре пламя костра выросло до плечей девушки, захватив всю ее фигуру. Но ни платье, ни сама девица не пострадали, оставаясь не тронутыми огнем. Изабель осмотрев себя, а затем громко и безудержно принялась смеется. Ее смех, в вперемежку с гортанным хохотом ведьмы, разнесся по всей площади. Некоторые из граждан принялись усердно креститься. Да и сам аббат прибег к этому, читая «Отче наш».
Эпископ не выдержал и нервно бросил аббату:
– Что тут происходит, черт возьми?
– Колдовство, – спокойно ответил Готье, не повернув головы в сторону эпископа.
Его лицо озарила странная улыбка, как будь то он давно ожидал всего происходящего.
В следующий миг площадь озарила яркая ослепляющая вспышка света, да такая что многие ослепли на какое-то мгновение. Проморгавшись и придя в себя люди увидели, что на ведьма исчезла и столб над костром опустел. Только цепи, которыми она была прикована, болтались в воздухе. Костер продолжал по-прежнему гореть, но уже без своей жертвы.
Несколько женщин сразу упали в обморок. Кто-то в страхе побежал прочь с площади, расталкивая замершую толпу. А супруга губернатора от неожиданности вскочила со своего места, но тут же потеряла сознание и упала, сильно ударившись о ступени помоста головой. Ее супруг даже не сразу среагировал на это происшествие, находясь в глубоком шоке от увиденного. Только через пару мгновений, очнувшись он смог помочь своей жене подняться.
В это же время эпископ быстро сбежал с помоста и резко закричал на аббата:
– Как вы смогли допустить это? Вы понимаете, что дискредитируйте всю церковь? Да что вы молчите, Готье?!
Аббат мрачно промолчал, скривив лицо в немой ухмылке. Не взирая на завывания эпископа он развернулся и решительно пошел прочь с площади. От такой наглости Шарпантье даже онемел, не зная, что и сказать, он лишь развел руками в разные стороны.
На ходу аббат отдал распоряженье главе стражи загасить костер и привести площадь в первоначальный вид, зевак разогнать без объяснений. Что и было сделано.