Партнёры забеспокоились сильнее: взгляды их метались по столу, затем поднимались к потолку и снова опускались к документам, словно там были написаны ответы на вопросы, которых они ещё не знали. Михаил видел, как их нервы натягиваются, превращаясь в струны, готовые порваться в любой момент.
Он, наконец, не выдержал и резко прервал юриста холодной иронией, спросив, глядя поверх очков прямо в его глаза:
– Скажите, Антон Викторович, а вы можете, не прибегая к цитированию гражданского кодекса и международного права, объяснить простым человеческим языком, какие реальные риски существуют по нашим схемам? Или нам всем для разговора с вами следует срочно получить юридическое образование?
Юрист растерялся, как студент, которого внезапно попросили пересказать роман, прочитанный только до середины. Он открыл рот, затем закрыл его, затем снова открыл, но слова так и не появлялись. Напряжённая и густая тишина зависла в воздухе, как туман на болоте.
Секретарь, почувствовав, что момент требует её вмешательства, осторожно подошла к Михаилу и тихо поставила перед ним свежий кофе, стараясь сделать это как можно незаметнее, будто опасалась потревожить дикого зверя в клетке. Михаил, не глядя, механически сделал маленький глоток, ощутив горечь напитка на языке, и на миг отвлёкся, мысленно провалившись в какой-то другой мир, далёкий и значительно более приятный, чем эта комичная бессмыслица за длинным столом.
За столом тем временем продолжала сгущаться нервная атмосфера. Докладчики один за другим терялись в пояснениях, сбивались на оправдания, говорили о сложностях, особенностях, неожиданных препятствиях, как ученики, провалившие домашнее задание и пытающиеся объяснить учителю, почему их тетради оказались заполнены не тем, что он задавал.
Михаил почувствовал, как нарастающее раздражение в нём достигло критического уровня. Вся ситуация начала походить на абсурдный спектакль, в котором участники забыли роли, а режиссёр уехал в отпуск, бросив актёров без подсказок и сценария. Он уже видел, что, если позволить этому хаосу продолжаться, всё собрание превратится в бесполезный обмен бессмысленными словами и нервными взглядами.
Он отставил кофе в сторону чуть резче, чем требовалось, и вновь почувствовал на себе встревоженные взгляды партнёров, как если бы они только сейчас вспомнили, кто здесь главный. Михаил прекрасно знал, что именно теперь ему предстоит снова взять контроль в свои руки, как капитану, вынужденному броситься к штурвалу посреди шторма, пока корабль окончательно не сел на мель. Или не утонул – и еще вопрос, что из этого хуже в его ситуации.