– Постарайтесь сохранять спокойствие. Боюсь, что на концерте вас завтра не будет. Предупредите близких, вас сейчас скорее всего отвезут в центральную клиническую больницу. Я отключаюсь. Будьте в сознании и позвоните кому-нибудь из друзей или близких.
В телефоне раздались гудки. Ден посмотрел на часы. Еще двенадцать минут. Как это не будет на концерте, какая еще клиника? Держа телефон в одной руке, он начал набирать лучшего друга.
– Дружище, привет! Как дела? Все еще на работе?
На другом конце раздался усталый голос.
– Понимаю. Слушай, такое дело, у меня давление зашкаливает, в общем, я вызвал скорую. Хотел предупредить, чтобы не теряли. Возможно, меня направят в центральную клиническую… Не, родителям не звонил, надеюсь, не понадобится, не хотел их беспокоить, они перепугаются и приедут, а путь неблизкий.
Ден, устав говорить, замолчал. Голос на другом конце стал встревоженным.
– Не, все нормально, я напишу тебе, как будет ясность. Большой от меня привет Диане, – и положил трубку.
Как же это некстати. А все так хорошо начиналось. После первого выступления последовало второе, третье. Затем одна за другой шумные тусовки и интересные знакомства, а потом еще лучше, он купил новую гитару и теперь репетировал как безумный, привыкая к свежим струнам и звучанию. Машинально он потянулся к сигаретам и готовился прикурить, но передумал. Что бы с ним сейчас ни происходило, едва ли сигарета поможет. Оттолкнув пачку подальше, он откинулся в кресле. Боль все не проходила. Памятуя инструкцию, он выпил вторую таблетку.
Писать – не писать. Была не была, вдруг его отпустят, он решил не предупреждать организаторов. Переждав очередной приступ боли, он поднялся и накинул куртку, положил ключи, паспорт и телефон в карман и уже собрался выходить, как голова закружилась сильнее прежнего. Потеряв равновесие, Ден прислонился к стене, медленно сполз на пол. Из коридора послышались голоса, в квартиру вошли, в глазах потемнело, он не смог различить двое или трое. Рядом кто-то сочно выругался. Его подняли и сразу же положили обратно. Распахнули рубашку, к груди приложили холодное. Дальше все было как в тумане, он помнил только выкрики «вколи тромболитиков», и что-то связанное с «ангиопластикой».
Проснулся он в прохладной комнате на скрипучей кровати. В окно падал лунный свет, сквозило, он приметил тонкую щелочку над окном. В груди по-прежнему горело огнем, но рука слушалась. Он лежал, тупо уставившись в потолок. Через час или чуть больше дверь отворилась, в комнату вошла девушка в белом халате, видимо, доктор, и кто-то еще, включился свет. Он попытался привстать в кровати, не получилось. Чья-то рука мягко, но сильно опустилась на правое плечо, властный равнодушный голос произнес: