– А может они и… Уй! Больно…
Разговоры прекращаются.
Под периодический рык мишки, мне удается освободить еще три раны и заложить их мхом. Все это время я успокаиваю зверя ласковыми словами и поглаживаниями по шкуре. Ребята молча и внимательно за всем наблюдают.
Остается последняя «заноза».
Аккуратно начинаю вытягивать ее из раны. Медведь потихоньку начинает переставлять лапы с места на место. Видно, почувствовал, что почти на свободе.
– Еще чуть-чуть, мишка, и все, – сообщаю ему радостную весть.
К его рычанию добавляется странное:
Щелк!
Это чего он? От радости челюстью щелкает?
Щелк-щелк!
– Это Щелкун! – в ужасе комментируют сзади.
Прикольно. Щелкун. Есть медведь шатун. А это медведь щелкун. Хех! Только чего так бояться? Или я неправильно понял звук? И он идет от дохлой твари? Она выжила и щелкает? Она называется щелкун?
Глянув быстро на труп, убеждаюсь, что это действительно труп. Не шевелится.
– Не сцыте, пацаны, – успокаиваю ребят. – Она мертва.
– Да, мы не про тварь! – слышу взволнованный голос, когда тянусь нарвать мха, чтобы забить им последнюю рану.
– Это не медведь! Это Щелкун!
Чего?
Стремительное движение звериного тела. Я понять ничего не успеваю, и медведь нависает надо мной. Его лапа лежит на моей груди и прижимает к земле.
Щелк!
Здоровая пасть! Вертикальная! От нижнего края подбородка до макушки, щелкает перед моим носом. Зубы не меньше, чем зубцы дискового полотна на пилораме деда Семена. Даже больше.
Вот теперь реально сыкотно мне.
На меня дохнуло смрадом из пасти.
И тут до меня доходит – это нифига не медведь!
– А бежать уже поздно, да? – кто-то очень тихо произносит из ребят.
– Замри и не двигайся, – советует ему кто-то напряженным голосом.
Ощущаю себя героем какого-нибудь фильма ужасов.
– Я это… Типа тебе ранку собрался законопатить, – осторожно произношу я, протягивая рукой нарванный мох.
Фырк-Фырк.
Сопят две длинные узкие щели вдоль пасти. Ноздри?
Лжемишка обнюхивает мое лицо. Затем, руку со мхом, потом снова возвращается к лицу. Опускается ниже.
Жуть!
Всего обнюхивает, пока не натыкается на мою голень. Ту, самую, которую прокусил и облизал непонятный зверек в яме.
Зверюга издает удивленный всхлип. И снова обнюхивает ногу.
Да! Покусали меня! И облизали! Ты еще укуси меня! Твоей пастью, скорее, откусывать. Внутри меня аж все вскипает от обиды. Делай другим потом добро.