На протяжении бог знает какого времени мерзавец изменял мне, и всякий раз он возвращался в нашу супружескую постель, словно ничего и никогда не было. Словно так и должно быть…
Обжигающая болью слеза скатывается с моей щеки. Я заставляю себя не плакать и оставаться сильной, но у меня ничего не выходит.
Я делила своего мужчину с другой женщиной…
Мне больно, мне очень больно…
Воронцов предал меня, он вырвал из моей груди сердце и разбил его на тысячи осколков…
Сейчас мне больше всего на свете хочется разомкнуть его объятия, отстраниться на пару шагов назад и что есть силы ударить мерзавца по его наглой физиономии. Да так сильно, чтобы красный отпечаток моей ладони остался на его лице…
Но я не буду так делать. Я не буду идти на поводу своих навязчивых мыслей и своих желаний.
Кажется, секретарша не рассказала своему боссу, что я застала их за непотребством.
Пока Воронцов ничего не знает и не догадывается о том, что мне открывалась правда, мне будет легче собрать свои вещи и покинуть дом предателя.
А может быть, наоборот, выплеснуть свои эмоции и заявить, что между нами всё кончено? Может быть, Воронцов раскается в содеянном и согласится решить взаимные претензии к друг другу миром?
Нет!
Я своими ушами слышала, что Воронцов работает над тем, чтобы лишить меня всего совместно нажитого имущества. Если он не пришёл ко мне и не поговорил, как человек с человеком, значит, он этого не хочет.
Значит, в его глазах я рисуюсь врагом, с которым надо воевать…
– Завтра у нас пятая годовщина свадьбы. Деревянная, кажется. Я приготовил для себя сюрприз, от которого ты, мягко сказать, будешь в восторге, – произносит Воронцов, наконец-то избавил меня от своих объятий.
Ещё один сюрприз? Сюрприз, от которого я буду в восторге? То есть беременная любовница, развод и раздел имущества были всего-навсего цветочками и сейчас пойдут ягодки?
Медленно выдыхаю, приготовившись слушать мужа.
Честно признаться, сейчас мне немного страшно. От одной только мысли, что Воронцов скажет, что уже завтра, после того как мы вернёмся из ресторана, мне надо будет собрать свои вещи и покинуть наш дом, сердце с болью ударяется об рёбра.
– Для тебя, родная моя, я приготовил что-то поистине особенное, но раньше времени я всё-таки тебе ничего не расскажу, – мотает головой из стороны в сторону и расплывается в широкой улыбке на пол лица.