Из машины я выпрыгнула первой, пробегая проулок мимо пожарных машин. На проходе сидел уставший пожарник, курил. Его взгляд я не забуду никогда: напряжённый, с замираем и обречённостью. Он сразу понял кто я. По его взгляду я поняла, что всё сгорело, все сгорели. Хороших новостей больше не будет, но и ему я тоже не верила. Я зашла во двор. На пороге лежали две оплавленные от температуры рамы велосипедов: папы и Ильи. Я хватанула папин, чтобы поднять…
…Перекрывая газовую трубу, папа обжег всю правую ладонь. Скрежеща зубами от боли, он точно знал, что это необходимо. Возвращаться назад через горящий дом и баню невозможно, поэтому, несмотря на боль, он перепрыгнул через соседский забор и побежал вокруг участка. Илья, услышав за спиной звук пожарной машины, вернулся обратно: толпа соседей смотрела на полыхающий дом. Среди них была и мама, которая держала документы и кошку. Испуганная Звезда вцепилась в неё, жалобно мяукала в ухо, не давая делать резких движений.
– Илюша! – крикнула мама, увидев, что он в порядке.
– Где папа?
– Очкарик побежал к трубе, – грубо ответит ещё пьяный сосед, который даже не протрезвел. Из дома послышался какой–то звук, напоминающий крик. Илья мгновенно кинулся в огонь.
– Илья!!! – кричала ему вслед мама. В этот момент папа подбегал к ней со спины. Он видел, как сын вбегает в дом, и слышал, что внутри ещё кто-то остался. Не останавливаясь, он побежал следом за сыном. Они успели вбежать в дом: Илья на третий этаж – волосы на лице плавились от температуры. Его любимая борода и усы жгли лицо. Он точно знал, что первым делом, как выберется, сразу же побреется! Папа взлетел на второй этаж: дым, чудовищный дым обволакивал очки, а металл жёг переносицу – «снять?» на бегу рассуждал он – «без них совсем не вижу». В пожаре кто–то стонал…
Несущие основы дома рухнули в 4:15…
… Я уронила раму. Вся ладонь была в жирной копоти. В доли секунды я почувствовала все, что было ночью и Смерть с невыносимым запахом липкой черной копоти. Истерика – из кроваво–черной разрывающей боли, из ранее незнакомой ярости и ненависти – согнула меня пополам. Мой рев не был похож на звериный. Звери не умеют так проклинать. Всё, что было мной, всё, что было моим миром, знанием, ощущением, представлением, всё рухнуло в огне. Они погибли мгновенно, даже не поняв этого, под огненной лавиной несущих основ. Ещё минута, пол минуты…, и они бы успели выбежать, успели бы сообразить, успели бы спастись… Но этого времени у них не было. Ни этого, ни другого. Они вдвоём спасли соседей не только нашего дома, но и всего частного сектора. И погибли.