– Ну что, готова представляться? – спрашивает меня Шарлотта. На ней легинсы, майка и толстовка на молнии; она сидит на полу лимузина, прислонившись спиной к сиденью, вытянув ноги и сложив руки на животе. Кажется, она уже месяце на седьмом.
Я бы хотела честно ей ответить, что предпочла бы для этого предварительно хорошенько надраться, но, поскольку я «зрелая» участница, чуть ли не престарелая даже, по меркам «Единственной» – мне тридцать два, – я не могу в первый же вечер выставить себя той самой пьяной девчонкой. Тогда Маркус точно отправит меня домой, и как бы стыдно мне от всего этого ни было, выбыть из конкурса в первый же вечер – куда хуже.
– Буду непринужденно сногсшибательной, – отвечаю Шарлотте и стараюсь лишний раз об этом не думать. – Как и всегда.
– Вот поэтому ты – моя любимица. – Шарлотта отпивает из моего бокала шампанского, отдает его назад и поворачивается к Бонни.
– Я все еще не уверена, – говорит Бонни, – что это хорошая идея. – Она невзначай поправляет надетый под платье купальник. На ней еще и лента с надписью «Мисс Техас» – это от продюсеров, потому что на самом деле в конкурсе она заняла только второе место.
Шарлотта тотчас принимается убеждать ее, что на самом деле это отличная идея. Я ухмыляюсь. Лохушка.
– Ты мне нравишься, – говорит мне Рикки, как будто бы в ответ на неподобающий даме звук, который у меня только что вырвался. – Есть в тебе что-то такое. Естественное. – Она наклоняет голову и медленно кивает: – Особенно сиськи.
Я моргаю и присматриваюсь к ней. Потом опускаю руку на свою внушительную грудь и демонстративно приподнимаю ее. Рикки смеется. Ее смех похож на перезвон ветряных колокольчиков на крыльце маминого домика-ранчо в Чарлстоне, Южная Каролина, где я распрощалась со всей родней.
– Так и знала! – Рикки салютует мне бокалом. – Естественность даже лучше, чем сиськи!
Она откидывается на спинку сиденья и залпом допивает шампанское.
– Рикки, ты идешь первой, – говорит Шарлотта. Она поднялась с пола и теперь сидит рядом с Алианой и нашептывает ей что-то на ухо. Как только особняк, где проходят съемки «Единственной», показывается на горизонте, Шарлотта указывает на него, и Алиана тотчас принимается визжать.
«Единственный» особняк расположен на вершине холма. Мы въезжаем в распахнутые ворота по дорожке, отделяющей дом от проезжей части. В небе сияют прожекторы, и от этого на съемочной площадке светлее, чем днем. Лимузин поворачивает направо, и с каждой секундой мы все ближе и ближе к Маркусу – тому самому.