Но чтобы жить, человеку надо есть, пить и ещё кое- что. Охотиться не позволяла травмированная нога, но рыбачить это не мешало. Владея навыками рыбной ловли руками, не составило большого труда просто насобирать ры-бу, стоящую в ямках и лунках на дне отмели; создавалось впечатление, что рыбы в воде было больше, чем самой воды. Прошло немного времени и конголезские радужные окуни аппетитно зашкварчали на прутиках, нежно ласкаемые жаром от веток красного дерева бубинго. Да, я могу себе это позволить: использовать в качестве дров дорогущее красное дерево. Более того это самое бубинго будет служить мне ещё и домом, и для этого ему не надо умирать!
Через неделю пребывания в отеле с коротким, но ёмким названием «Рай» по программе «ол инклюзив – сделай сам» я чувствовал себя, абсолютно закономерно как в раю. В той прошлой, цивилизованной жизни, после недельного отдыха в пятизвёздочном отеле, надо было начинать отдыхать заново, по возвращении домой, а здесь можно было просто наслаждаться совершенством, спокойствием и щедростью необитаемого континента. Раз-ница между мной и Робинзоном Крузо заключалась не в размерах изолированного от людей острова, а в том, что он хотел к людям, а я хотел от них – у нас были разные направления, разные пути. Я был абсолютно здоров, свеж и бодр, поэтому ничто не мешало навестить последнее связующее звено с цивилизацией. За прошедшую неделю акватория вокруг вертолёта была тщательно исследована, более того, она была даже использована. В тени Ми-8, на дне реки, в самые жаркие часы собиралось огромное количество рыбы и раков. Скажу вам раки Конго – это вам не наши раки – это целые омары, лобстеры. Теперь предстояло забраться внутрь рукотворного чудовища. Под водой внутри вертолёта было достаточно светло, так как часть его, выступа-ющая из воды, сгорела или расплавилась практически полностью. Вероятно, топливо из баков вытекало постепенно и горело, не удаляясь далеко. Вот почему я так долго слышал шипение и бульканье в этой стороне. От того что я увидел внутри, сердце радостно забилось. Все мои вещи были целы, исчезло только снаряжение охотников, но не всё: один кейс с надписью «Браунинг» остался. Выбравшись наружу и расположившись на уцелевшей надводной конструкции вертолёта, я открыл кейс и, о чудо: в нём находился целый целёхонький «Браунинг Голд Фьюжн». Точь в точь такое же пятизарядное ружьё 12 калибра стояло у меня в сейфе в московской квартире, и если бы я не знал точно, что моё ружьё там и продолжает стоять, то побился бы об заклад, что это, именно оно. Удивлению и радости не было предела! Но бросив беглый взгляд на лес, я понял, что это ещё не та радость: на одном из деревьев, достаточно высоко полоскался на ветру российский флаг, маленький, едва заметный, но флаг России! И я всё понял… Мои попутчики, эти бесшабашные охотники из Новосибирска, своих не бросают. Они живы, и, не обнаружив по какой-то причине меня, сделали всё возможное для моего выживания. К берегу я не плыл – летел. Забравшись на дерево, рядом с флагом обнаружил металлический ящик с обратным навесным замком, пристёгнутый к этому дереву кованой цепью. В ящике находились: десять коробок патронов к ружью, нож, топор, огниво и патронташ. Опыт охот в Африке был очевиден: обратный навесной замок – это замок без ключа, который открывается нажатием на дужку и такие глупые и жадные существа как мартышки, никогда его не смогут открыть потому, что у них развит самый, что ни на есть человеческий рефлекс – тянуть всё на себя. Эти мелкие зверьки и сейчас наблюдали за мной, прячась в кронах соседних деревьев. Из вертолёта я взял только свой рюкзак и ружьё. Отсутствие спасательного плотика указывало на то, что охотники ушли на нём вниз по течению реки – к людям, к цивилизации. А мой путь лежал в другую сторону.