***
Перед глазами – стена белого света. И раздраженный мужской голос. Сначала неразборчиво, словно уши заложили ватой, потом – резко:
– … и я намерен положить этому конец.
Вздрагиваю. На белом фоне, как на полароидном снимке, начинает проявляться изображение. Раньше мои сны были набором красивых зарисовок: река с высоты птичьего полета, прекрасный город с кружевными башнями, лес… Драконы… Мне безумно нравились эти короткие «видео». В этот раз сновидение поживее. И… оно нравится мне еще больше.
Передо мной нависает великолепный мужчина, просто образчик мужской красоты. Высокий, с рельефным торсом, угадываемым даже под одеждой, несмотря на то, что одет тип странно: в рубашку с пышными манжетами и воротом с оборкой, бриджи и высокие сапоги.
У него длинная светлая грива с рыжими кончиками, словно кто-то подсветил их огнем. И мне кажется, что на концах волос играет… настоящее пламя.
Завороженно тяну руку – пощупать, а то вдруг оптический обман зрения. Не обман. Пламя греет, но не обжигает, а вспыхивает ярче, закручиваясь вокруг моих пальцев. Просто мистика какая-то. Мужчина, застывший со злой гримасой, недоуменно шарахается. Выражение его смуглого породистого лица меняется от раздраженного к донельзя изумленному:
– Эвери, что вы делаете?
– У вас глаза, как янтарь, – протяжно говорю я, любуясь очами незнакомца. – Очень краси-и-иво…
Голос какой-то… не мой, а мужчина хмурится и дергает скулой. Выражение его лица снова меняется – к брезгливому.
– Эвери, я запретил вам употреблять сок пурпурной орхидеи, – с нажимом выдавливает красавчик.
– Чего? – удивляюсь я. Со мной действительно что-то не так, перед глазами все плывет, язык заплетается. Но есть объяснение. Это все-таки сон, а мое тело – на больничной койке. – Какой еще сок? Я принимаю лекарства!
– Вот именно! Целитель предупреждал, что сок орхидеи не поможет вам понести, а вызовет пристрастие! Он был прав, а вы проигнорировали мой запрет.
Как по заказу, в пищеводе начинает жечь, я резко встаю, чуть не вписавшись лбом в подбородок незнакомца, и несусь через огромную светлую комнату, почти зал… оказалось, что правильно несусь, к тяжелой шторе, скрывающей неприметную дверь.
Меня вывернуло над вполне узнаваемым фаянсовым другом. Кнопки слива я не нашла, но стоило мне подняться с пола, вода с журчанием омыла белоснежный унитаз. Горло жгло, и я с радостью воспользовалась остальными удобствами – раковиной и краном – чтобы прополоскать рот и напиться. Наверное, во сне мне стало плохо. Такое иногда бывало. Странно, что позывы меня не разбудили, а желудок успокоился сам.