– Ищи. Срок две трети месяца, и не возвращайся до этого – добра не жди!
Мужчина молча поклонился и ушел, даже не взглянув на нас.
– Теперь вы. Вы пролили кровь на территории моего кладбища! За это положено наказание… – существо по-человечески подперло подбородок, или то место, где он должен быть у обычного человека. Оно начало размышлять.
Я мысленно перебирал варианты, кем оно может быть. Лич? Но они не такие массивные, и страх у них другой, наведенный, с которым можно бороться. На этого же даже смотреть тяжко.
– Чего сказать пытаешься? Дар речи потерял? – он небрежно ткнул в мою сторону пальцем, и я, как мне показалось незаметно, вздрогнул.
– А вы кто? На лича не похожи, назвать упырем язык не повернется. – тут он поднял красный, немигающий взор, и я заткнулся. Взгляд слегка растянутых огоньков гипнотизировал не хуже змеиного.
– Странник. Не ожидал. – он на секунду задумался, а в моих глазах немного поплыло. – Знай же, посланец богов, я – умрун.
Я мгновенно вспомнил все, что знал об умрунах: мертвец, вернее первый похороненный на кладбище мужчина, его хозяин и единственный повелитель, непонятным образом измененный в подобный вид существ. Никому, в известной истории и мирах, не удавалось их убить. Ранить – да, были случаи, когда отрядам паладинов и некромантов, совместно удавалось «пустить кровь» умрунам. Но все они прожили недолго и умирали страшной смертью.
– Пастырь мертвых… – я проклял свое любопытство. Единственная радость в том, что метка никогда еще не подводила меня, как и данная ею стихия.
– Слышали? Пастырь! – прогремел довольный голос умруна. Несколько скелетов и призраков упали в поклоне. – А теперь слушайте меня! Вы устроили смертоубийство на моем кладбище. Знаешь, Странник, насколько сложно успокоить оголодавших до самой сути жизни, эмоций и теплой крови мертвецов?
Конечно, знаю. Ведь это единственное, что приносит свою извращенную радость умершим душам. Пересилив себя, я поднял руки в останавливающем жесте, хотя это и стоило многих душевных сил.
– Там была деревня, а не кладбище. Обычная деревня не затронутая тленом или проклятием. Там не было символов кладбища или хотя бы его энергии. Так что ваши обвинения беспочвенны.
– Это мое владение! Мое кладбище! – голос умруна гремел так, что перевертыш упал на колени, затыкая уши руками. Его быстро подняли на ноги. – И не тебе указывать, что и где могу я делать, а что – нет!