Бросил на нее хмурый взгляд, давая понять, что отвечать на такие вопросы не собираюсь.
София покатила меня к выходу. Меня это, мягко говоря, злило. Было ужасно отвратительно от того, что я овощем сижу в этой коляске и не могу сам спокойно передвигаться. Подобного унижения я никогда прежде не ощущал. Нет, безусловно, я радоваться должен, что говорю, шевелюсь, ем сам. Могло быть гораздо хуже. Но когда ты всю жизнь был сильным и старался все делать для своей любимой дочери, а теперь… теперь только и можешь, что чесать языком, – это самое сложное испытание. И еще мне стыдно перед Софией. Она красивая девушка и явно не заслуживает такого отношения к себе. Но я ничего не могу поделать. Гордость не дает мне продохнуть. Я бы сейчас с удовольствием бы пошел подал на развод, помогал дочери выбирать одежку для малыша, а не вот это все.
– София, вы бы не могли вернуться в палату за моим телефоном? Он на тумбочке у кровати.
– Конечно.
Подумав о разводе, вспомнил, что так и не позвонил адвокату. Не стану тянуть. Пусть разводят, и дело с концами. С Ритой мы больше не будем, а тяготить себя и ее штампом в паспорте не очень верное решение.
– Держите. Предлагаю в дорогу взять чаю.
– Может, еще сосисок возьмем? ― рыкнул я, разблокировав экран телефона и выискивая номер Юрия Степановича.
– Кстати, у меня есть сосиски, а еще голубцы. Мама готовила. Хотите?
Я посмотрел на нее как на умалишенную, а потом отвернулся и кивнул.
– Мама, говорите?
– Угу. Всегда старается, чтобы у меня был сытный обед. А потом говорит, почему ты замуж не хочешь? А мне это зачем, если мама готовит так вкусно? Потом мне придется.
Она осеклась и, прокашлявшись, буркнула:
– Извините.
– После прогулки попробую голубцы, приготовленные вашей мамой. Здесь, знаете ли, не очень кухня.
– Отлично! А теперь покатились.
Гуляли мы больше двух часов. Я успел позвонить адвокату. Юрий Степанович обещал подготовить документы к началу недели, что, несомненно, меня порадовало. Позже звонил Дима и рассказал, что в деле о сливании денег на офшоры появились кое‐какие зацепки. Но пока все было очень зыбко. А еще друг подозревал, что наши телефоны могут быть на прослушке, и ничего больше не стал мне рассказывать. Но я знал, что мы все равно обязательно найдем вора и он потом заплатит нам вдвойне, а то и втройне.