Говорю это – и вплетаю слова в невидимое полотно. Оно скользит по ладоням, отдавая холодком. Это полотно становится всё больше и больше, и теперь я укрываюсь им не одна.
– Лунная Нимфа, на обратной стороне луны мне привиделось вот что. Послушай.
У Осени желтые глаза и цвет волос алый-алый. Не смотри на неё, отойди – она коснётся твоей спины и подарит тебе сокровище. Только доверься и не мешай, ибо взгляд её ядовит, хотя руки – целительны.
А я смотрю на неё, я смотрю в неё – и не умираю – потому что однажды уже умерла, а дважды это никому из нас, к счастью, не грозит. Она улыбается мне, и улыбка её пахнет кровью и разочарованием. Она обнимает меня, и в объятьях этих любовь и вера. Что же это?
Что же?..
Лунная Нимфа молчала. Я ее понимаю. Разве можно что-то ответить на такое?
– Он был моими крыльями, знаешь, – вдруг вырвалось у меня. В кружке с молоком в ладонях отражались звезды.
– Я всегда это знала, – отозвалась Лунная Нимфа. – Но ты сама его сделала своими крыльями. Ты же можешь это изменить.
Я услышала свой грустный вздох:
– Да. Я, и правда, сделала это сама.
Оставшись наедине с размышлениями о прошлом, я все так же глядела на звезды – и на хлопья снега, что медленно ложились наземь.
Получалось так, что я с самого начала была у Северного Ветра в долгу.
Дух-затворник нашел меня в Лесу Заблудших Душ, когда я, юная ведьма, едва вступив в силу, сбежала от матери. Повстречала демона, он приютил, подарил первый в жизни танец и снегопад. Демона того назвала Северным Ветром, а он меня – Снежной Ведьмой.
Да, я могла бы перемотать время вспять… Все исправить. Вот только снежная магия больше не подвластна. Этот снег, что таял на моих ладонях, сотворен не мною, а самим Безвременьем. Теперь во мне есть тепло человеческого тела, хоть сердце все еще не бьется.
Из груди немой крик вырвался.
Я ведь помочь всем хотела. Было важно, чтобы каждый в Безвременьи получил тот счастливый финал, которого так жаждал. Почему же старания обернулись большим горем?
А ветер все бился в окна. Северный – но не мой… И магии в нем никакой не было. Да во мне самой – осталась ли?
В зеркале отражалась не я. Кто-то чужой, у кого было мое лицо. Где же белые, в инее, волосы? Белоснежные пушистые ресницы, бледность кожи? Почему глаза теперь желтые вместо серых, а волосы – кроваво-алые, и ресницы самые обыкновенные, и румянец болезненный этот на щеках – он мне зачем сдался?