Она попыталась высвободить его через расстегнутую ширинку, но он уже не помещался обратно – набухшая головка цеплялась за ткань, а вены на стволе явственно проступали под её пальцами. Игорь Иванович дрожал – его руки, обычно такие уверенные и твердые, теперь тряслись, расстегивая ремень. Металлическая пряжка звякнула, брюки соскользнули по его бедрам, утягивая за собой трусы, и его возбуждение предстало перед ней во всей красе.
Член качнулся, упруго подпрыгнув, и замер в нескольких сантиметрах от её лица. Головка, темно-красная от прилива крови, блестела от выступившей капли смазки. Запах – мускусный, животный, чисто мужской – ударил ей в ноздри, заставляя сердце биться чаще. Слезы еще не высохли на её щеках, когда её губы – такие мягкие, розовые, всегда аккуратно подкрашенные – сами собой разомкнулись, пропуская внутрь эту горячую плоть.
Она чувствовала, как её губы дрожат, как язык неловко прикасается к чужой, незнакомой плоти. Запах мужского возбуждения, солоноватый и резкий, заполнял её ноздри, смешиваясь с привкусом собственных слёз.
"Боже, что я делаю…"
Мысли путались, но тело, предательски покорное, продолжало двигаться.
Через минуту он перестал обращать внимание на её слёзы. Его дыхание стало тяжелеё, пальцы в её волосах направляли ритм, а низкие, одобрительные стоны говорили ей яснеё слов – он доволен.
Ангелина была в шоке.
Этот момент казался ей сюрреалистичным, будто она смотрела на себя со стороны:
– Её губы, которые целовали только мужа, теперь сосали чужой член.
– Её язык, который шептал "люблю", теперь покорно скользил по чужой коже.
– Её слёзы, которые он игнорировал, капали на его бёдра, оставляя мокрые следы.
Первое касание языком вызвало у неё странное чувство – солоноватый вкус предэякулята смешался со страхом и возбуждением, которое она отчаянно пыталась подавить. Головка уперлась в её язык, сминая его, затем проскользнула глубже, заполняя рот. Она чувствовала, как вены пульсируют у неё на языке, как член становится еще тверже, когда он проникает глубже, заставляя её слегка давиться.
Игорь Иванович застонал, его пальцы вцепились в её волосы, но нежно, почти бережно. Он смотрел вниз на эту картину: его член, исчезающий в её юном ротике, её щеки, втянутые от усилия, ресницы, все еще влажные от слез. Мысль о том, что эта красивая девушка, о которой он раньше только украдкой мечтал, теперь сосет у него, свела все его мысли в одну точку.