возвышался надо мной, а не наоборот. Как и всегда.
Король Имменсияра был красив. Эта мысль будоражила многих девушек, ставящих во главу угла внешнюю привлекательность мужчины, а не его характер. Впрочем, и этого Мортену было не доставать. Высокий и статный, он производил впечатление гладиатора, вышедшего на арену в ожидании смертельного поединка и любого, кто посмеет бросить вызов непобедимому чемпиону. Мужчина смотрел в мои глаза с насмешкой, отмечая того самого смертника, а его губы, сложенные в высокомерную улыбку, не сходившую с точеного лица много лет, уже выносили беззвучный приговор.
Его взгляд становился суровее по мере того как он скользил по мне подмечая все: испорченную одежду, отсутствие корсета и отрезанные по плечи волосы. Даже мой голод с вывихнутой лодыжкой уверена, не были для него тайной. Конечно, на контрасте со мной, король словно сошел с альбомов портнихи, шьюшей наряды исключительно для высшей знати: темный дорогой сюртук плотного покроя облегал подтянутое тело, а синий плащ, подбитый мехом придавал ему еще большей кровожадности: будто тот только что вернулся с охоты. Эту ассоциацию подкреплял и меч, легко перекинутый через бедро. Хотя с учетом того, что как ровно мужчина держался с учетом недавнего ранения, едва ли он был ему нужен.
Мортен сделал шаг вперед, и мое тело инстинктивно сжалось, чем вызвало еще больший холод в его взгляде, хотя им и так можно было заморозить целый континент. Я молчала, но в этом безмолвии содержалось больше смысла, чем во всех невысказанных словах. Мольбы к палачу для трясущихся на плахе. Я же сохраню остатки гордости даже перед лицом смерти.
Но подарить успокоение, как я малодушно надеялась, было слишком великодушно для него. Мортен придумал для меня месть куда мучительнее. С жестким взглядом он вынул из-за спины круглую дорожную сумку и ее бросил на землю, прокатывая до самых моих ног. Кожаные ремешки распустились открывая содержимое – голову молодого юноши, что еще недавно улыбался и напевал под нос крестьянские песни. Теперь же его глаза были широко раскрыты, а неровная рана на шее подтверждала, что смерть моего помощника в побеге отнюдь не была легкой.
– Глупо было убегать, светлячок.
За десять дней до этого.
Коридоры замка были пусты и стук моих каблуков звонко отдавался эхом от высокого сводчатого потолка. Я шла то и дело останавливаясь у огромных панорамных окон, отделанных разноцветными витражами и мозаикой. И хотя это место было моим домом, изученным вдоль и поперек, всякий раз как впервые я чувствовала внутренний трепет при взгляде на причудливые картины, выложенные из красочных кусочков расплавленного кварцевого песка, соды и известняка.