Конечно, и сейчас можно взять Костика, вернуться в родной город, с помощью не менее десятка тестов ДНК доказать, что он – сын Жени, но зачем…? Для Михалевых Костик будет как большой и неожиданный бум по голове.
Что я потеряю, если расскажу правду? Спокойствие и сон – вот что я потеряю. То необходимое мне жизненное равновесие, в которое я с таким трудом привела себя – потеряю.
Помня вчерашнее собрание в садике, все же переборола утреннюю лень и встала с постели. Надо подавать пример сыну – просыпаться с петухами, и не важно, что в городе петухи не поют. Принцип раннего подъема должен быть понятен.
Умывалась я долго. И еще бы продолжила стоять в ванной, плеская себе на лицо холодные брызги в надежде прогнать сон, если бы не настойчивый звонок в дверь. Наверняка это Настя – мы частенько бегаем к друг другу за продуктами, если чего-то срочно не хватает. В это время она как раз подает завтрак для Пети и, вполне возможно, что у нее закончились яйца для омлета или помидоры для салата.
Но это была не Настя. Совсем не Настя, потому что высокий худощавый мужчина с коротким ежиком русых волос на голове никак не мог быть моей соседкой.
На пороге стоял тот, кого я ожидала увидеть меньше всего.
– Привет, – слегка дрогнувшим голосом поздоровался Женя.
Я застыла египетским истуканом и во все глаза смотрела на неожиданного и более чем незваного гостя. Уж кого-кого, а такой привет из прошлого в лице бывшего парня я точно не была готова увидеть. Даже ресницами похлопала в надежде разогнать мираж, но образ Жени упорно продолжал маячить на пороге.
Женька же, казалось, совсем не испытывал ни чувства страха, ни чувства одномоментного трепета. Уверенно смотрел на меня, не мигая и пытаясь поймать взгляд, чтоб уж наверняка подцепить меня на свой крючок. Он это всегда умел – глаза в глаза, не отрываясь, после чего я была готова идти за ним хоть на край света.
Воспоминания горной лавиной нахлынули на меня, грозясь раздавить своей массой. Сначала в голове яркими картинками пронеслись первое свидание, и легкие и трепетные поцелуи, и жаркие ночи, и вот этот взгляд, которым на меня когда-то давно смотрел любимый человек. Эти обрывки памяти были похожи на радужный фейерверк и холодными искрами освещали осколки разбитого сердца. Да, мое сердце когда-то разбили, расколотили на миллионы холодных, словно лед, осколков, и об этом мне напомнил резким контрастом черно-белый рисунок предательства.