Гнилыми зубами бомж жевал свой трофей. Страшный гул ударил по перепонкам.
Стены содрогнулись. Пальто покрылось штукатуркой. Объедки, пакеты, шелуха заплясали в бешеном хороводе. На стенах запрыгали черные тени, в нос полез запах тухлых яиц. Бомж почувствовал, что приподнялся в воздухе и дом вместе с ним завертелся, словно засасываемый в неведомую ванну. Вспышки красного, фиолетового, желтого света озаряли эту Харибду.
Бомж еще крепче схватил свою бутылку, прикрывал горлышко, чтоб содержимое не выплеснулось наружу. Но не орал.
Вихрь стих внезапно, круговорот остановился. Бомж шмякнулся о землю и застонал. Глянул тупо на сосуд и отпил еще.
Из черного проема окна в подвал вылетел сноп ярко-красного света.
– Уффф! Свобода! – прогремело оттуда.
Бомж боязливо спрятал чекушку запазуху и вылупился, напрягая зрение. Через секунду чья-то рука ухватилась за раму и из глубины подвала за ней следом появилась взлохмаченная голова, лязгая большими белыми зубами, еще через секунду среди этой зловонной рухляди стоял совершенно голый субъект мужского пола.
– Ты и есть тот, кого мне придется сожрать?– прорычал пришелец в три голоса басом.
Бомж заскулил: «Мне самому мало!», не понимая угрожающей ему опасности.
– Ну и вонь от тебя, падаль! – и голый пихнул его ногой в живот.
Пальто захныкало:
– Ой, пролил! – быстро вытащил руку и взглянул на бутылку. – Чуть осталось! – опухший герпесный рот расплылся в улыбке.
– Ну и холод здесь! – зубы голого застучали. Он рванул из рук бомжа водку и осушил без брезгливости остатки мгновенно. – Узнаю нашу задумку, и впрямь помогает!
Он перевел взгляд на отекшее существо, лицо его перекосилось:
– И почему мне не попался сладкий младенец вместо тебя?
Голый подошел к нему вплотную. Брызнул слюной…
***
Было уже заполноч, когда на Земляном валу около перехода послышался звон разбитого стекла.
– Вот этот костюмчик по мне. Люблю одеваться в бутиках. У нас там такие же. Только фасончики иные. Ха-ха-ха, – голый грабитель неторопясь начал примеривать рубашки от Армани под оглушительным звоном сирены.
Сигнал о вторжении поступил в дежурку. Спящий на кушетке сержант Иванченко вскочил, по-рыбьи непонимающе таращил глаза. Его напарник Сомов громко матюгался:
– Мать тя за ногу, сучий сын! В такую погоду черт его дернул, блин, фильм не дали досмотреть! Поехали реще. Максим, давай не тяни, тут рядом… Башку козлам сверну! Уроды!