Несколько дней спустя, у дверей родной деревни появилась знакомая фигура. Но это была не прежняя Патриция. В зубах у неё красовалось сочное яблоко, а руки были крепко связаны за спиной. Смущенные жители, наблюдая это, поспешили навстречу.
"Что случилось, святой отец?" – обратился к монаху, сопровождавшему Патрицию, деревенский староста, голос его дрожал от волнения. "Неужели…"
"Ваша дочь совершила ошибку!" – сухо ответил монах, его взгляд был холоден и безрадостен.
"В чем дело, неужели оскорбила Бога? Нарушила заповеди?" – мать Патриции, вся в слезах, вцепилась в рукав старосты.
"Не в этом дело, к счастью, до богохульства дело не дошло. Но… Она своими разговорами и неустанными вопросами довела нас до белого каления! Мы пытались, мы терпели, но это выше наших сил! Вот, забирайте её и больше не возвращайте! Монастырь – не место для подобного… феномена!" – монах едва сдерживал гнев, а его лицо покраснело. Он махнул рукой, развернулся и поспешил прочь, оставляя ошеломленных жителей в недоумении.
Патриция, с яблоком во рту, смотрела на происходящее широко раскрытыми глазами. Казалось, даже связанные руки не мешали ей мысленно задавать вопросы, но сейчас ответы были не нужны. Ей предстояло столкнуться с новой реальностью, где терпение лопалось, как мыльный пузырь, и даже стены монастыря не смогли выдержать её природную тягу к общению.
-"В чем дело, дорогая, в чем же ты так довела отца до белого колена?" – взволнованно спросила мать, прижимая Патрицию к себе.
Патриция, немного приглушенно из-за яблока во рту, пробормотала: "Не знаю, матушка. Я лишь спросила… А почему мы все должны молиться Богу на коленях? Зачем мы ставим свечки, если их там и так много? Почему я не должна есть в понедельник, среду, пятницу и воскресенье? И… и почему святой отец на меня кричит, если он сам совершает грехи?"
Внезапно, в толпе жителей раздались сдавленные смешки. Кое-кто даже не удержался и расхохотался в голос. Красные лица родителей, смешанные с беспокойством и стыдом, выдавали их смятение. Однако староста, нахмурившись, оставался непреклонен.
-"Раз уж ты так и не научилась молчать, ты будешь наказана," – отрезал он, его голос был полон решимости. "Принесите колпак позора! Пусть она знает, что такое тишина."
Два крепких мужчины, по знаку старосты, вынесли из сарая высокий, конусообразный колпак, обитый изнутри твердой кожей. Патриция от испуга выронила яблоко.