– Привет, меня зовут Таня,– протянув мне руку, удивила своей непосредственностью маленькая принцесса. С этого момента я всегда буду называть её только так, она такой тогда мне показалась.
– Привет, я Ева,– ответила я, протянув ей на встречу свою руку. И тут началось, на меня посыпалась куча информации, которая только успевала вылетать изо рта этой маленькой болтушки. Я услышала обо всём на свете, что она уже успела узнать из книг, от подруг, друзей, о её собственной жизни и даже о жизнях, которых нарисовало её бурное воображение. Мне ничего не оставалось, как только молчать и слушать, потому что обижать её, перебивая и сказать правду, как я всегда это делаю, мне не хотелось. Поэтому я внимательно её выслушала, и молча покачав головой, сказала, что это хорошо и у неё хорошо получается. Да, кстати, меня не любят не только за то, что волосы на моей голове почти медного цвета, но и за то, что я всем и всегда говорю только правду, или точнее то, что сама считаю правдой, но всегда откровенно. Мама говорила, что это мне подарок от неё. Только её за правду все любили, а меня нет, наверное, преподношу её как то не правильно. Мне представлялось это как в том мультфильме про Астерикса и Обеликса, в котором он падает в большой котёл с зельем и получает супер силу, а у меня это супер правдой называется. Но мне кажется, что в этом светлом месте за правду меня только похвалят, пока сами не узнают, что я о них думаю.
И всё-таки я ошибалась, этот пансионат в действительности от нашего детдома ничем не отличался. Нас нарядили в платья того же фасона и кроя в чём нам представилась сестра Елизавета, сущий кошмар. И что так ходить всю неделю? Так много серого цвета даже в своей жизни я не видела, сколько девушек окружало меня, вызывая рябь в глазах, от быстрых передвижений в этих платьях. Возникало ощущение, что мы здесь не для отдыха и смены обстановки, а, наоборот, для ещё большего труда и учёбы, но очередное собрание после плотного обеда развенчало мои догадки по этому поводу.
Утром в 7 нас поднимали, мы завтракали, после все шли на службу помолиться за свои жизни и жизни тех, кто поддерживает наши, ни смотря, ни на что. После чего нас занимали прогулками, купанием в озере и не сложными делами по хозяйству пансионата. Сестра Елизавета была нашей воспитательницей, мы неплохо поладили. Не смотря на моё отрицательное отношение к людям, относящимся ко всякому роду воспитательной работе, ей удалось растопить лёд в моём сердце и даже вызвать к себе симпатию и уважение. Мне даже нравилось проводить день за днём в таком режиме, на удивление нас не воспитывали по религиозным канонам, мол,– девочки, так поступать плохо и не подобает, а так пусть снизойдёт благодать на ваши головы. Ну, то есть, нет, я не хочу сказать, что нас пускали на самотёк, нет, такой номер здесь не проходил, но мы могли быть самими собой. Мы часто спорили и ругались. Катя и Наташа всё время спорили за то, какой фильм смотреть, телевизор разрешался нам тоже. Они кричали часто так, что дело чуть ли не доходило до драки. Была среди нас и одна гадкая девчонка Сабрина, она доставала всех с первых дней приезда в пансионат. Думаю, что, так как это светлое место её уже не спасет, далее она отправится либо в психушку, либо в бордель. Ей 17 и поговаривали, что она переспала со всеми воспитателями в своём детдоме, участвуя во всех самых грязных и извращённых сценах. Я даже не удивилась, когда по традиции к первой кому она пристала, была я. Что сказать, отношения у нас не задались сразу, молчать я не умею, да и правду сказать для меня дело привычное.