– Ты убил его на горной тропе скрываясь под личиной бродяги. Я помню это и чту твою отвагу, мой верный нукер. Но одно дело убить разбитого и одинокого странника, пусть он и был могучим шахом Хорезма. И совсем другое – великого монгольского хана, наследного хранителя Ясы, да еще и в столице империи Каракоруме. Я долго думал об этом. Мы не должны делать резкого.
Его превосходительство Елюй Чуцая замолчал и прислушался, потом закрыл глаза. Откуда-то донеслась певучая трель южного кузнечика, потом перестала. Мысли его превосходительства оторвались от земли и полетели далеко.
Богатое воображение сановника нарисовало горы, покрытые снегом – он безмерно любил белый тихий свет, бесконечное молчание, бескрайний порядок. Снег нельзя было описать стихами. Елюй Чуцая был неплохим поэтом, но в мире не было подходящих иероглифов, чтобы выразить это чувство. Можно ли быть чище чем снег, белее чем снег, тише чем снег. Разве сравниться любовь к женщине или покорение мира с ним?!
Вздымается тысяча гор —
а птицы над ними летать перестали,
Лежат десять тысяч дорог —
но только следов на них больше не видно,
(прим. стихи «Снег над рекой» китайского поэта 9 века Лю Цзунъюань)
После долгого молчания Елюй Чуцая открыл глаза, сам налил себе и своим собеседникам уже слегка остывшего чая и сказал:
– У меня есть план, как не позволить Чагатаю захватить власть, но вы должны помочь мне, мои друзья.
Оба гостя одновременно склонили свои головы в согласии.
Глава 5. Греческая колония Матарха (бывшая Тмутаракань). Апрель 1235 г.
– Да постой ты! Стой, кому говорю. – Сева слегка хлопнул княжьего гонца по крепкому плечу, одновременно разворачивая того лицом к себе, и протянул свою широкую ладонь. – Здрав будь, меня Всеволодом кличут. Ангелов сын.
Новгородский гонец, щурясь против слепящего солнца, легко хлопнул свою кисть в крепкое рукопожатие Севы:
– И ты здрав будь. Кирилл я. Из Новгорода Великого прибыл.
Какое-то время хлопцы мерялись силой рук, кто первый дрогнет, но обоим быстро надоело, ибо проигравшего сразу не нашлось.
– Слышал я, твой рассказ в храме, что князь новгородский Ярослав на службу призывает. Расскажи мне, что и как? – попросил Сева. По большей части интересовало его, во-первых, жалование, а во-вторых, услышать подробности про суженого Ясении – молодого князя Александра. Или, наоборот.