Перед началом объявили название «Династия» и погасили основной свет, оставив лишь изощрённо развешенные светильники, которые освещали лишь подиум. Зазвучала тихая музыка и по нему медленно поплыли девушки. Это был показ королевских платьев старинного покроя, но в современном полупрозрачном стиле. За девушками, для большего эффекта, на цепях шли полуголые, блестящие от якобы пота, рабы. На рабов, конечно, эти накаченные, ухоженные, намазанные с ног до головы ароматическим маслом парни, походили меньше всего, зато женская половина публики просто слюнки пускала, так что Юлиан ясно ощущал в воздухе терпкий аромат вожделения.
Эва вышла третьей, на ней было небесно-голубое платье с нижней лёгкой шифоновой юбкой, поверх которой был наброшен тонкий, вышитый золотом шёлк. Блестящий стразами, словно бриллиантами стоячий воротник шёл от глубокого весьма вызывающего декольте, обнажавшего не только соблазнительные окружности груди, но и восхитительную линию плеч и шеи с бархатистой кожей. До которых так хотелось дотронуться, впиться клыками, насладиться её юной, не тронутой чьими-то грязными мыслями кровью.
Белоснежные волосы были подняты и собраны в затейливую причёску, со спадающими на обнажённые скульптурные плечи локонами. Она остановилась на повороте дорожки и, приподняв подол платья, поставила одному из «рабов» на спину свою ножку в атласной туфельке на тончайшем, как иголка каблуке, впившемся в кожу молодого человека, демонстративно натянув цепь к которой тот был прикован.
Внезапно Юлиан Сорелл увидел другую женщину, такую, какой она будет через лет триста – властную, с неумолимой жаждой свободы, которую уже будет ничем не удержать. Настоящую королеву его маленького королевства, а не Линду с её мелкими интригами и придирками по мелочам к прислуге. А вокруг будут ползать поверженные этой её властью мужчины, как сейчас эти три смазливых «раба», в одних набедренных повязках с блестящими от масел телами, покорно жмутся к её ногам.
Ещё какой-то час назад, у него в доме, рассказывая о себе, она была лишь маленькой девочкой, мстившей всему миру за то, что она умна и красива, а сейчас, переодевшись в королеву, она влилась в её образ, а казалось наоборот.
«Юлиан, там опять этот фотограф, что преследует нас уже второй месяц». – Раздался в голове Сорелла голос Сэма.