– А ради чего? – спросил он.
Она улыбнулась.
– Чтобы показать, что свет не боится зеркала.
Чтобы не ждать сцену, а нести её с собой.
Туда, где темно.
Король подошёл, обнял её.
В его груди билось не королевское сердце —
а сердце спутника.
Друга.
Верующего в голос.
Верующего в свет.
И за окном, будто услышав это,
ветер перевернул одну страницу на дереве.
Глаза – как лёд. День эфира.
За кулисами пахло гримом и спешкой.
Пластиковые улыбки. Холодный кофе.
Слова, потерявшие вкус. В студии – софиты, как допрос.
И зеркало.
Оно молчало, но дышало… злостью. Мадам Зен сидела неподвижно,
вся – шёлк, контур и расчёт.
Но глаза – как лёд.
Слишком прозрачные, чтобы быть живыми.
Входит Белоснежка.
В платье – не дизайнерском,
а будто из утренней росы.
Без макияжа. Только глаза —
усталые, но ясные.
Молчание.
В студии, в эфире, в душах.
– Вы всё ещё верите в доброту? —
ухмыльнулась Зен.
– А вы… всё ещё боитесь её? —
отвечала Белоснежка. Тихо. Без вызова.
Как если бы спросила о боли,
которая живёт в обеих.
И вдруг —
вместо интервью —
песня.
Без фонограммы.
Без эффектов.
Голос, идущий не из горла —
а из ран.
О Зле, которое было девочкой.
О девочке, которая хотела быть нужной.
О страхе, который научился шептать.
Слова – не суд,
а прощение.
Песня – не вызов,
а память.
Зеркало – треснуло.
Тонко. Почти неслышно.
Как сердце, которое вдруг вспомнило,
что когда-то… оно билось.
Зен вздрогнула.
Впервые – не от злости.
А от чего-то… живого.
Забытого.
Молчание. Миллионы зрителей.
Но в эфире прозвучало главное:
интонация.
Ту песню не оценили по лайкам.
Её обняли.
И в комментариях писали:
"Я тоже когда-то боялся быть ненужным."
"Спасибо, что не кричали – а пели."
А в закулисье,
Король ждал её.
Без цветов. Без короны.
Только с горячим чаем в термосе.
И когда она вышла – он просто сказал:
– Ты вернула голос не себе. А миру. Дом Живого Голоса.
Утро пришло не с солнцем,
а с заголовками. «Она спела так, что сломала Зеркало!»
«Белоснежка вернула голос любви»
«Мадам Зен исчезла после эфира» Но не было триумфа.
Не было оваций, блёсток, фанфар.
Было… тихо.
Как после грозы.
Как в сердце, где больше не война.
Злая Королева ушла сама.
Не в изгнание – в тень.
Зеркало больше не отражало её лицо.
Оно стало… просто стеклом.
Без голоса. Без власти.
Без шёпота.
Белоснежка молчала долго.
Сидела у окна.
Пила чай с корицей.
А потом сказала:
– Мы не можем петь вечно.