– Что он делает? – спросила Алия. – Шаманство какое-то?
Хасан улыбнулся.
– Нет, Алия, он не шаман, – ответил Хасан. – Он – художник. Он видит в шрамах не просто уродливые рубцы, а историю, трагедию, боль. Он пытается запечатлеть эту историю на бумаге, создать карту, которая поможет человеку осознать своё прошлое и двигаться дальше.
Алия молчала, пытаясь переварить услышанное. Звучало странно, необычно, но в то же время… интересно.
– Я хочу, чтобы ты работала вместе с Милошем, – продолжил Хасан. – Чтобы ты помогла ему понять Ахмеда, чтобы ты направляла его, если потребуется. Я верю, что вы вместе сможете пробить эту стену, которая отгораживает Ахмеда от мира.
Алия задумалась. Она понимала, что это будет непросто. Милош – человек не от мира сего, к которому нужен особый подход. Но с другой стороны, это шанс попробовать что-то новое, выйти за рамки привычных методов лечения.
– Хорошо, доктор, – сказала Алия, чувствуя, как в сердце загорается искра любопытства. – Я согласна.
– Спасибо, Алия, – ответил Хасан, с облегчением откинувшись на спинку кресла. – Я знал, что могу на тебя рассчитывать.
Он встал и подошёл к окну, глядя на серый сараевский пейзаж.
– Война оставляет шрамы, Алия, – тихо сказал он. – Но наша задача – помочь людям найти в себе силы, чтобы жить дальше, чтобы не позволить этим шрамам разрушить их жизнь.
Алия подошла к Хасану и положила руку на его плечо.
– Мы сделаем всё, что в наших силах, доктор, – сказала она.
Хасан посмотрел на неё и улыбнулся. В его глазах Алия увидела боль, усталость, но и надежду.
– Я знаю, что сделаете, Алия, – сказал он. – Я в вас верю.
Алия кивнула и вышла из кабинета, чувствуя, как внутри неё зреет решимость.