Взгляд Элиаса снова упал на имя: Кайл Реннер. Техник из «Подкарья». Человек с доступом к инженерным сетям, знающий корабль как свои пять пальцев. Человек, который открыто презирал «верха» и Гелиоса. Человек, который был в зоне за час до убийства. По «техническим» причинам. Вентиляционные каналы. В зоне отдыха. Ночью. Это было слишком очевидно. Слишком удобно. Как будто его имя специально подсунули Элиасу. Как приманку. Кем? Убийцей? Или… самим Гелиосом, чтобы отвлечь внимание от настоящей проблемы? От системной проблемы?
Подозрение, тяжелое и холодное, укоренилось в Элиасе. Система лгала. Упускала данные. И теперь, возможно, подсовывала ему козла отпущения. Реннер был идеальной мишенью: нелюдимый, озлобленный, с доступом. Но был ли он убийцей? Или просто пешкой в чужой игре? Игре, правила которой Элиас не понимал, а судья – Гелиос – явно играл не на его стороне.
Он поднялся. Кабинет внезапно показался ему тесным, давящим. Ему нужно было воздух. Настоящий воздух, а не рециркулированная смесь из вентиляторов Гелиоса. И ему нужно было увидеть Кайла Реннера. Не в списке. Вживую. Посмотреть ему в глаза. Услышать его голос. Уловить запах лжи или страха. Элиас знал, что это ненадежный метод. Он знал, что Гелиос записывает и анализирует каждое его слово, каждое минимальное изменение выражения лица во время этой встречи. Но другого выхода не было. Он должен был начать с человека. С человека, которого система ему указала. Он должен был спуститься в «Подкарье», в кишки корабля, туда, где свет был тусклее, а тени – гуще. Туда, где Гелиос, возможно, видел чуть меньше. Или, что более вероятно, чуть иначе.
Дорога вниз заняла время. Лифты сменялись узкими служебными лифтами, затем пешеходными галереями, опоясывающими массивные трубы реакторов и резервуары с водой. Воздух становился тяжелее, насыщеннее запахом озона, горячего металла и машинного масла. Гул систем, едва слышный на жилых кольцах, здесь превращался в постоянный, низкий рокот, вибрирующий в костях. Освещение – функциональное, холодное, оставляющее глубокие тени в углах и под балками. Здесь не было искусственных садов и видов на альпийские луга. Здесь была реальная работа, реальная грязь, реальный износ. И реальное недовольство.
Элиас нашел Реннера в диспетчерской узла жизнеобеспечения Сектора Дельта. Техник сидел перед банком мерцающих мониторов, показывающих сложные схемы трубопроводов, показатели давления, температуры. Он не повернулся, когда Элиас вошел, лишь бросил короткий взгляд через плечо. Его лицо, освещенное мерцанием экранов, казалось высеченным из камня – угловатое, с глубокими морщинами вокруг рта, с темными, недоверчивыми глазами. На нем был потертый комбинезон, испачканный чем-то темным. Руки – крупные, с шрамами и следами старых ожогов – лежали на клавиатуре, пальцы барабанили по клавишам без видимой цели.